— Я из окружения шел и здесь остался. Дурак, кто боится в полицию!

— Это все так, только твой дом где? За фронтом. А мой тут, рядом. Я сначала к своим загляну, а там видно будет.

— Смотрите не прогадайте, — предостерег начальник. — Пойдете на Старую Буду — тут вам крышка, партизаны задержат. Берите левее, там свои.

И он… возвратил им их бумаги, да еще указал точный маршрут пути!

— А ботинки-то как?

Полицейские засмеялись, начали расходиться. Бурлак и Крылов спустились вниз по лестнице. Их никто не сопровождал. Они пересекли площадь, прошли мимо солдат.

* * *

Они все время ждали оклика и были готовы к тому, что их остановят. Они решили, что им дали отсрочку, чтобы проследить, куда они пойдут. А пошли они в партизанскую сторону. Дорога вывела их в лощину, окаймленную низкорослыми соснами. «Сейчас, сейчас окликнут», — ждали, заставляя себя не оглядываться.

Санный след становился тоньше, потом повернул вверх, между редкими березами. Ямполя позади уже не было видно.

— Посидим, солдатик.

Напряжение последних часов вымотало их, они сели прямо на снег. Когда Крылов сворачивал цигарку, махорка рассыпалась у него: дрожали руки. — Пошли.

Они увидели деревушку, и она показалась им западней. Они подходили к ней медленно, они приготовились ко всему. Крайняя изба, сейчас их остановят. Еще одна. Никого. Деревня будто вымерла.

Опять поле и за ним бескрайний лес. Мороз крепчал, тело наливалось усталостью. Еще деревня. Еще одна ночевка.

— Мамаша, не пустишь переночевать?

— Заходите…

— Полиция у вас есть?

— Не, была — теперь нет.

— А где же она?

— Да нема. Какая полиция? Партизаны рядом.

— Где… рядом?