В партизанском отряде цели были ясны и просты, там его ценили за конкретные поступки, и сам он получал удовлетворение от того, что делал. О нем, наверное, там вспоминали и сейчас. Ему бы не уходить оттуда, а шагать с Сенькиным пулеметом дальше по немецким тылам — может быть, та лихая партизанская доля и есть его призвание. Рядом с ним была бы Ольга. А здесь-то ведь не важно, кому стоять…

Но он понимал: это и так, и не так. Просто он весь еще был в партизанском прошлом, согретом любовью Ольги. Хотел он этого или нет, его место теперь здесь, в армии, перед которой стояла труднодостижимая цель. Она расположена не на каком-то одном рубеже, а рассредоточена во времени и пространстве. Чтобы приблизить ее, надо честно делать, что можешь. Каждый шаг веред — это шаг к цели, к победе над гитлеровцами, к концу войны. Значит, пока хватит сил, — работать, идти с орудийным расчетом. В минувшие дни позади Крылова остались десятки сел, освобожденных от оккупантов. Немного, конечно, но и немало. А когда уже нечего будет освобождать, тогда и кончится его скромная солдатская работа. Скоро Малая Земля сольется с Большой, он даст весть о себе, и все станет на свои места? — с крыльца, попыхивая цигаркой, спустился Пылаев.

— Ничего…

Пылаев затянулся — вспыхнул краешек цигарки, осветив усталое серьезное лицо.

— К обороне скоро перейдем. Весна. Писем еще не получил?

— Нет.

Крылову уже не верилось, что в такой вот обычный день восстановится его связь с домом, с Сашей, с Костей. А у него теперь было два дома, и он сам не мог бы сказать, о каком из них ему прежде хотелось бы узнать: оба стали одним целым, неделимым, хотя между ними пролегал фронт.

— А мне, кроме бабушки, никто не пишет. Мы с ней вдвоем жили, на Преображенке. Бабушка у меня славная — Москву знает лучше справочника.

— А мать с отцом?

— Перед войной развелись. Мать за другого вышла, отец запил, а потом куда-то пропал — с тех пор ничего о нем не знаю. Хорошо, когда пишут. Иди, погрейся.

В избе вповалку спали красноармейцы обоих расчетов. Лишь Сафин хлопотал у весело горящей печки. В деревне, которую утром миновала пехота, он раздобыл двух гусей, и теперь сорокапятчиков ждал отменный ужин. Готовое мясо Сафин разрезал на куски по числу сорокапятчиков, потом он заварил бульон картофелем и, пока суп варился, принес с кухни хлеб и кашу. После этого он поднял взвод.

Ужинали молча, сосредоточенно. Поужинав и выкурив по цигарке, опять вытягивались на полу.

Лежа на соломе, Крылов подумал о Феде Бурлаке, с которым вот так же, как теперь с новыми товарищами, много раз укладывался на ночь. Еще он подумал о далекой землянке среди леса, а через минуту уже спал.