— Отойди от костра-то — соплями погасишь!

— Ишь какой прыткий, — невозмутимо ответил дядек, вытирая пальцем нос. — Мне тоже огонь нужон.

Его тон был настолько оригинален и смешон, что Камзолов, в котором чувство справедливости не уступало гневу, рассмеялся.

— Винтовку-то хоть сними!

— Куда ж я ее — на тебя повешу? Я за нее расписывался.

— Ты, папаш, на лошадей положи, — посоветовал хитрюга Василь Тимофеич.

Дядек взглянул на него — Камзолов предусмотрительно опустился на корточки, — в округлых, глубоко запавших глазах вспыхнуло негодование.

— Лошадь она не человек, за ней уход нужон. А ты: на лошадь, на лошадь…

Этими словами дядек окончательно сразил сорокапятчиков и завоевал себе прочное место у костра.

— Ты кто ж такой будешь? — подсластился к нему Камзолов.

— Омелин я, к лошадям у вас приставлен, а ты все отойди да отойди.

— Не шалавишь? — засиял от удовольствия Камзолов.

— Тьфу!.. — возмущенно сплюнул Омелин. — Нешто этим шутят?

Так расчет Крылова пополнился новым ездовым. Сафин был бы доволен своей сменой: Омелин дневал и ночевал вместе с лошадьми. Его и представить себе трудно было без них. Правда, на первых порах Камзолов пытался экзаменовать Омелина:

— Ты, дедок, хомуты не забудь, когда запрягаешь!

— Я запрягал, когда тебе мама мокрый зад вытирала. А ты все…

С приходом Омелина у сорокапятчиков начали гореть огромные костры. Омелин брал себе кого-нибудь в подручные, валил несколько берез, перепиливал на чурбаки и с помощью остальных переносил к костру. Здесь он раскалывал чурбаки топором, выстраивал из поленьев пирамиду выше человеческого роста и лишь после этого считал свое дело временно сделанным. У такого костра хватало места всем.

Звали Омелина просто Омеля, но он не возражал и против Емели.

— Омеля, — бойко наскакивал на него Камзолов, — расскажи, как ты первый раз женился!

— Зашалавил. На што тебе?