Терапевт: Да, чтобы узнать, кому он принадлежит.

Лорейн: Я знаю это. Но мне это не понравилось.

Терапевт: Почему?

Лорейн: Ну, это просто то, что я почувствовала, когда думала об этом... Это что-то не взрослое.

Где бы ни находился явный фокус внимания, терапевтические отношения присутствуют всегда, и всегда служат одновременно зеркалом и контрастом для отношений прошлого. Это как глубокое, богатое звучание аккомпанирующих инструментов оркестра, которые обеспечивают постоянный фон для любого голоса, передающего мелодию. Давайте кратко рассмотрим эти другие мелодические голоса, остальные шесть граней терапевтической интервенции.

Когниция

Из довербального и всепроникающего опыта ранних отношений возникают основные когниции, основная система убеждений. Это прочно укоренившиеся, обычно находящиеся вне осознания убеждения о себе, о других и о качестве жизни. Это та схема, которую использует человек, чтобы придать смысл переменчивым и варьирующимся элементам своего опыта. Основываясь на самых ранних, первичных взаимодействиях я-в-мире, которые балансируют между удовольствием и болью, система убеждений является относительно пластичной в первые годы жизни. По сути, ребенок задается вопросом: «Что такой человек, как я, делает в таком мире, как этот, с такими людьми, как ты?». С обретением речи основная система убеждений начинает оформляться, а затем застывать. Если опыт нарушения отношений повторяется снова и снова и во многих случаях подкрепляет предыдущее научение, выводы ребенка подтверждаются и складываются в относительно постоянную структуру - жизненный сценарий. Детали и обрамление могут быть добавлены, но к взрослому возрасту базовый паттерн становится очень устойчив к изменению.

Когнитивные процессы охватывают весь континуум от того, что осознается, до того, что находится вне осознания. С одной стороны, клиенты могут объяснять свое восприятие и свои процессы принятия решений обоснованно и убедительно, даже если они при этом сосредоточены на аффекте, сопровождающем это восприятие и решения. Грета, например, описывая чувство паники, все же довольно четко осознаёт свое решение выйти из самолета: «И, вот, я думаю, что в этом случае, пересев в другой самолет, я получила контроль над поврежденной машиной... Я не хотела находиться над океаном в течение восьми часов, не зная, что будет дальше».