Социальное действие дает выжившим источник силы, берущий начало в их инициативе, энергии и изобретательности, но усиливающий эти качества настолько, что они намного превосходят их собственные способности. Оно обеспечивает тем, кто пережил травмирующий опыт, союз с другими людьми, основанный на сотрудничестве и общей цели. Участие в организованных, предъявляющих требования социальных усилиях опирается на самые зрелые и адаптивные стратегии выживших – стратегии терпения, предвидения, альтруизма и юмора. Они выявляют лучшее в них, а они, в свою очередь, обретают чувство контакта с лучшим, что есть в других людях. Иногда у них даже появляется ощущение причастности к чему-то большему, что превосходит обычную реальность. Натан Щаранский, узник совести, так описывает это духовное измерение миссии выжившего:

«Уже в Лефортово Сократ и Дон-Кихот, Одиссей и Гаргантюа, Антигона и Гамлет пришли мне на помощь. Я чувствовал духовную связь с ними, их судьбы перекликались с моей, они шли со мной через тюрьмы и лагеря, были рядом в пересылках и на этапах. И в какой-то момент у меня появилось странное ощущение возникшей вдруг обратной связи, не только мне было важно, как вели себя они в разных жизненных обстоятельствах, но и им, существовавшим или придуманным много веков назад, для оправдания пути, который они когда-то избрали, было далеко не безразлично, как поступлю сегодня я. И точно так же, как каждый из них влиял на поведение людей из разных стран в разные эпохи, и я сегодня, приняв правильное решение или сделав верный выбор, могу вдохновить или разочаровать тех, кто был, и тех, кто будет… Это странное, мистическое ощущение взаимосвязи всех душ во времени, пространстве и человеческом воображении возникло у меня в мрачной реальности ГУЛАГа, где солидарность зэков была единственным способом противостоять миру зла»[581].

«Уже в Лефортово Сократ и Дон-Кихот, Одиссей и Гаргантюа, Антигона и Гамлет пришли мне на помощь. Я чувствовал духовную связь с ними, их судьбы перекликались с моей, они шли со мной через тюрьмы и лагеря, были рядом в пересылках и на этапах. И в какой-то момент у меня появилось странное ощущение возникшей вдруг обратной связи, не только мне было важно, как вели себя они в разных жизненных обстоятельствах, но и им, существовавшим или придуманным много веков назад, для оправдания пути, который они когда-то избрали, было далеко не безразлично, как поступлю сегодня я. И точно так же, как каждый из них влиял на поведение людей из разных стран в разные эпохи, и я сегодня, приняв правильное решение или сделав верный выбор, могу вдохновить или разочаровать тех, кто был, и тех, кто будет… Это странное, мистическое ощущение взаимосвязи всех душ во времени, пространстве и человеческом воображении возникло у меня в мрачной реальности ГУЛАГа, где солидарность зэков была единственным способом противостоять миру зла»[581].