Восстановление социальных отношений начинается с осознания, что человек не одинок. И нигде это осознание не бывает более быстрым, мощным и убедительным, чем в группе. Ирвин Ялом, признанный авторитет в групповой психотерапии, называет это переживанием «универсальности». Терапевтическое воздействие универсальности особенно глубоко проявляется у людей, которым кажется, что они изолированы от других вследствие постыдных тайн[595]. Поскольку травмированные люди чувствуют себя отчужденными от других своим опытом, особое место в процессе восстановления занимает участие в терапевтических группах для переживших травмирующий опыт. Такие группы обеспечивают степень поддержки и понимания, недостижимые в обычном окружении выживших[596]. Встреча с другими людьми, прошедшими через похожие испытания, избавляет пострадавших людей от изоляции, стыда и стигмы.
Группы показали себя бесценным подспорьем для людей, переживших различные травмирующие события, в том числе войну, изнасилование, политическое преследование, побои, домашнее насилие и насилие в детстве[597]. Участники и участницы таких групп часто говорят о чувстве утешения, возникающем от простого присутствия рядом других людей, перенесших похожие трагедии. Кен Смит так описывает свою первую реакцию, когда он вступил в группу поддержки ветеранов Вьетнама:
«После Вьетнама у меня не было друзей. Было много знакомых, и женщин я знал немало, но у меня ни разу не появилось друга, человека, которому можно позвонить в четыре утра и сказать, что мне хочется сунуть дуло пистолета в рот, потому что сегодня годовщина того, что случилось со мной в Суан Лок, или еще какая-нибудь годовщина… Вьетнамских ветеранов не понимают, и, чтобы понять нас, нужен другой вьетнамский ветеран. Эти парни прекрасно поняли меня, когда я начал говорить об… определенных вещах. Я ощутил всепоглощающее облегчение. Словно раскрыл ту темную глубокую тайну, которую никогда никому не поверял»[598].
«После Вьетнама у меня не было друзей. Было много знакомых, и женщин я знал немало, но у меня ни разу не появилось друга, человека, которому можно позвонить в четыре утра и сказать, что мне хочется сунуть дуло пистолета в рот, потому что сегодня годовщина того, что случилось со мной в Суан Лок, или еще какая-нибудь годовщина… Вьетнамских ветеранов не понимают, и, чтобы понять нас, нужен другой вьетнамский ветеран. Эти парни прекрасно поняли меня, когда я начал говорить об… определенных вещах. Я ощутил всепоглощающее облегчение. Словно раскрыл ту темную глубокую тайну, которую никогда никому не поверял»[598].