Созависимая личность не нуждается в медицинской помощи, однако ее коррекция сопровождается серьезными трудностями по причине сильных и агрессивных мазохистских защит.
Созависимый не просит помощи для себя, он просит научить его лучше управлять другим. «Как мне сделать так, чтобы он не пил», «Как мне ему объяснить, что он делает мне больно», «Как мне лучше мирить родителей, когда они напьются и ссорятся» – это типичные запросы созависимого на терапевтическую помощь. К сожалению, ни одна из этих жалоб не является запросом, который можно было бы осуществить: терапевт не знает, как все это сделать, он может лишь работать с интрапсихическими феноменами того, кто пришел на встречу. Это вызывает много раздражения у созависимых, поскольку сутью их жизни является как раз избегание своего психического материала. Признание терапевтом своего бессилия в том, что касается других людей, и его сосредоточенность на чувствах, мыслях и желаниях созависимого являются одновременно и наиболее эффективной (единственно эффективной) терапевтической стратегией, и причиной, по которой терапия прерывается или не начинается вовсе. Группы для созависимых показывают более низкую эффективность, чем группы зависимых.
Элементы созависимости присутствуют и в токсичных отношениях, и в отношениях с человеком, имеющим психические расстройства, отношениях с инвалидом или смертельно больным. Такие отношения требуют постоянной заботы о партнере и о самих отношениях. Созависимым поведением также можно назвать ориентацию жизни вокруг того, чтобы построить отношения или выйти замуж – вообще или за конкретного партнера, который может быть совершенно не в курсе таких планов и который явно не является подходящим кандидатом. Созависимый обсессивно-компульсивен по отношению к объекту своей зависимости (ровно так же, как химически зависимый или партнер химически зависимого) и прикладывает все усилия к тому, чтобы оставаться в этом положении.
Ада – девушка, которая живет с родителями и работает менеджером. Год назад в приложении для знакомств она встретилась с европейцем Джоном, который позвал ее на свидание. Молодые люди встретились и понравились друг другу. Они поехали к нему в гостиницу и провели там чудесную ночь, после которой Джон уехал. Несколько дней после его отъезда они активно переписывались, а потом Джон стал пропадать, не отвечать и не читать ее сообщения, писать скудно. Ближе к следующей своей командировке оживился и снова позвал Аду к себе, и они снова провели ночь вместе, а потом история с переписками повторилась. В следующую свою командировку сказал, что у него не будет времени на полноценную встречу, но, может быть, у Ады получится приехать к нему на час? Так эти отношения и продолжились: раз в пару месяцев Джон прилетал, она приезжала к нему на час или два, а потом он улетал и отношения сходили на нет до следующего предкомандировочного оживления. Когда Ада пришла к терапевту, она попросила помощи в том, чтобы «разобраться в этих отношениях». Это расплывчатый псевдозапрос, который звучит как готовность работать на внесение ясности в своей жизни, а на деле означает созависимое «сделайте так, чтобы он изменился». Ада хотела замуж за Джона и все свое время размышляла о том, как ей повлиять на него, чтобы он тоже этого захотел. Она пыталась заниматься манипуляциями в переписке: то делать паузы, чтобы он почувствовал себя свободным (и подумал, какая же Ада хорошая, что не надоедает ему), то обвинять его в равнодушии (чтобы он почувствовал вину и изменился), или занималась с ним флиртом, или высказывала нежность и понимание, или задавала некоторые из известных «вопросов, чтобы влюбиться» и так далее. Ни слова в простоте, конечно: правды в этом общении не было, Ада пыталась понравиться Джону, а не проявиться. Также она не говорила правды своему терапевту, внешне соглашаясь с его интервенциями о том, что ей нужно заняться собственной жизнью, и в целом внешне сотрудничая, но не получая от терапии никакой пользы. Это выглядело так: на встрече она кивала или даже с жаром соглашалась с удобной ей частью терапевтических интервенций (например, о гневе: «Да, – говорила Ада, – я так злюсь на него, он так плохо ко мне относится, я согласна с тем, что мне нужно это проявить!»), потом уходила, а на следующую встречу приносила что-нибудь вроде астрологического прогноза совместимости или соционической карты и говорила: «А как ты думаешь, вот Козерогам же нравится свобода, может, ему меньше писать?» Или «Он же Габен, как в психологии считается, какие девушки ему нравятся?» Это продолжалось несколько месяцев и ничем хорошим не закончилось. Ада пропала, сославшись на то, что сейчас нет денег и это пауза, и больше не вернулась.