Все земные чувства и мысли людей для князя Андрея ненужны потому, что есть жизнь Птиц Небесных. Князь Андрей Николаевич Болконский вознесся над родом человеческим. Как и положено Птице Небесной, он высоко-высоко парит над людьми со всеми их заботами и чувствами, которыми они так дорожат, и всеми их мыслями, которые кажутся им так важны. В прозрении Птицы Небесной у Толстого возник образ истинного небесно-земного величия человеческого.

С некоторого момента работы над "Войной и миром" (я думаю, с описания Аустерлицкого сражения) князь Андрей становится героем, имеющим совершенно особое значение для его создателя: в нем все более отчетливо проявляется идеальное Я автора – "то лучшее, что есть во мне", как говорил Лев Николаевич. Придет время, и эта "лучшая часть души человека"(13.489) будет названа "духовным Я".

За два года до своей смерти, 31 января 1908 года Лев Толстой записал слова, которые вполне можно поместить в описание последних дней жизни князя Андрея:

«То, что я начинаю испытывать, – как Христос говорит: – иногда будете видеть, а иногда не будете видеть меня, – испытывать какую-то странную радостную свободу от своего тела, чувствую только свою жизнь, свое духовное существо, – какое-то равнодушие ко всему временному и спокойное, твердое сознание истинности своего существования. Впрочем, сказать этого ясно нельзя,^*) по крайней мере теперь не умею"(56.95).

^*) На этом всегда настаивали и те, кто в разные времена достигали такого же, что и Толстой, состояния «просветления».

Прошел месяц,:

«Душевное состояние все лучше и лучше. – Пишет он 9 февраля 1908 года. – Духовная жизнь, внутренняя, духовная работа все больше и больше заменяет телесную жизнь, (это и есть формула состояния князя Андрея. – И. М.), и все лучше и лучше на душе. То, что кажется парадоксом: что старость, приближение к смерти и сама смерть – хорошо – благо, несомненная истина. Испытываю это»(56.98).

И в тот же день:

"Я сейчас всё больше и больше теряю память и сознаю то, что приобретаю. И так хорошо!"(56.101)

Через полгода, 2 сентября 1908 года – еще определеннее:

«Утром и ночью в первый раз почувствовал, именно почувствовал, что центр тяжести моей жизни перенесся уже из плотской в духовную жизнь: почувствовал свое равнодушие полное ко всему телесному и неперестающий интерес к своему духовному росту, т. е. своей духовной жизни»(56.150).

На вершинах Пути восхождения у человека "в виду смерти вся жизнь становится торжественна, значительна и истинно плодотворна и радостна"(45.462).