Среди воинов носилась туда-сюда Очтли, постоянно делая каждому, кто попадался под руку, замечания. Видимо, это была ее основная работа в лагере.

Небо постепенно темнело. Появились первые звезды средь перистых облаков. Издали доносились до лагеря хищные рыки, визги жертв. Где-то далеко ухала сова. Жизнь ночных мобов начиналась во всех ближайших локациях.

Гром прислонился к столбу, прикрыл веки, задумался: как же он завтра будет ими командовать? А будут ли они вообще подчиняться ему, никогда таким делом в жизни не занимавшимся? Ведь неуверенность в голосе командира в первую очередь чуют подчиненные. Пошлют его подальше, и сами будут решать как и что делать. Тогда что?

Наемника не накажешь. Только золотом можно наказать, так он заранее оплатил их услуги.

Тут послышался приближающийся топот и веселый говор. Открыл глаза, чтобы увидеть хлынувших на площадку, и без того забитую до отказа, новых пришлых воинов. Тоже тащили с собой пару таких же больших туш, не считая мелочь на поясах.

Тут гул приветствий, приколов, хохота достигла пика. Очтли теперь приходилось постоянно вопить, чтобы слышны были ее замечания.

И такой гомон стоял с полчаса. Голова припухла от шума у Грома, когда вдруг хранительница Очтли истерично визжащим голосом призвала всех заткнуться.

Послушались мгновенно; настала полная блаженная слуху тишина, прерываемая только далеким уханьем сов. Но после бедлама, творимыми лужеными глотками этих воинов, оно слушалось, как симфония Баха. И в наступившей тишине заговорила Очтли:

— Слушайте все! Завтра с утра вы все становитесь наемниками вон того благородного воина, — направила она прицел указательного пальчика на Грома. — Он вас поведет в разрушенную башню, что в часе пути отсюда, если идти быстрым шагом. Вы поможете ему расправиться с костями. За это он заплатил каждому по золотой. — Тут все головы обернулись в сторону Грома. — Кроме того, ваш опыт существенно возрастет. Хватит развлекаться охотой. Пора вспомнить, что вы дети матери Науа. И вы сильные воины.

По толпе воинов прошел тихий говор, постепенно переросший в громкий. А Очтли поставила на нем жирную точку:

— Всё! А теперь всем нужно идти спать. Ибо с рассветом начинается поход. Встали!!! — истерично завопила она последний приказ. И все поспешили вскочить на ноги, рассосаться по шатрам.

Когда на площадке остались только ее телохранители, она и им приказала идти спать, отправила их тоже, а сама, виляя попкой, с улыбкой подошла к Грому:

— Может, продолжим отдыхать?

— Пошли, — взял ее за руку и повел в шатер, где из угла благословляла их секс сама матерь Науа. И, видимо, особенно хорошо благословила свою хранительницу, потому что была как заводная с ним.