Взмахом руки он остановил ворвавшуюся стражу и рыкнул:

— Говори… сын.

Он впервые назвал меня сыном при посторонних! Какая честь! Я горько усмехнулся.

— В Темном королевстве вероятно скорое вторжение демонов. Остальное позволь сказать наедине.

Он повернулся к послам.

— Господа, мы оставим вас на пару минут…

— Я не один. Со мной свидетель, готовый подтвердить эту весть.

— Не требуется. Достаточно твоего слова, Ричард.

Неужели? Давно ли такая привилегия? Вот что делает драконья шкура!

— Гостю моего сына будет предложен отдых после путешествия, — отец кивнул страже, и те быстро скрылись с глаз. Шума из коридора не доносилось, скорее всего благоразумный Валатор сразу предъявил пропуск. — Отойдем к окну, сын мой.

Песня. Как давно я мечтал услышать простые два слова: “сын мой”! Почему же сейчас для меня каждое слово — как ножевая рана? Потому что время! Каждое слово, каждый жест — это время!

Мы отошли на десяток шагов, и король активировал амулет безмолвия.

— Я счастлив видеть, что ты, наконец, преодолел проклятие крови твоей матери и разбудил мою кровь и мой дар. Но кто позволил тебе жениться?

— Мы это потом обсудим, отец. Сейчас мне нужен камень истины, чтобы спасти жизнь, — и я взглядом показал на кулон с массивным камнем, висевшим на его груди. Единственная драгоценность на черном драконе, зато какая!

— Чью жизнь? — уточнил он. — Дракона?

— Будущего, — уклончиво ответил я.

— То есть, речь о жизни беременной женщины? — сделал он логичный вывод. — Уж не о твоей ли скоропалительной жене речь?

— Нет, — я постарался придать голосу убежденность, но ее не хватило. В камне на отцовской груди мелькнули бледные розовые молнии.

— Не о ней, но ей тоже грозит беда, — хмыкнул король. Толковать показания артефакта он научился виртуозно. — А скажи, Ричард, это правда, что камень истины, хранившийся в роду Лиорских, разрушен?

Я нехотя кивнул. Так как про себя я точно знал, что не мог быть соглядатаем отца, следовательно, на него еще кто-то шпионит. Впрочем, было бы странно, если бы правитель оставил единственного, хотя и нелюбимого, сына без присмотра.