— Активация защиты! У меня и моих студентов полетели все амулеты!

Реджинальд посмотрел на связку, которой Дженезе Оуэн гневно потрясала. «Полетели» — не совсем верно, слишком уж громко. «Сбились настройки», — сказал бы Реджинальд. Эта проблема решалась достаточно просто, но Дженезе было не переубедить.

— Это была моя идея, профессор Оуэн, — медоточивым голосом сказала Мэб.

Женщины не нравились друг другу, очень не нравились, и Реджинальд вдруг ощутил себя лишним. Воздух сгустился. Профессор проклятий еще сильнее потемнела взглядом, глаза ее и без того жуткие, сделались совсем черными и в них заплясали зловещие алые искры. А потом она вдруг улыбнулась.

— Интересно, леди Дерован, чего вы добиваетесь?

Мэб тяжело вздохнула.

— Профессор, профессор Дерован. Вы заметили, Реджинальд, никто и никогда не зовет меня профессором? Почему так?

— Бросьте, — встрял Миро, без которого в Абартоне ничего не обходилось. — Я вас так зову.

Глаза Мэб угрожающе сощурились, и Реджинальд поспешил поймать ее руку и сжать. Миро определенно дурно на нее действовал, однажды она уже заставила мальчишку квакать. Как знать, что она могла сделать сейчас сгоряча. Мэб выдохнула и улыбнулась, и притом еще страшнее, чем Дженезе Оуэн.

— Господин Миро. А ответьте мне на вопрос, господин Миро, где ваша фотокамера?

Миро по своему обыкновению сыграл дурачка.

— Фотокамера?

— Безумно дорогой «Легос», — кивнула Мэб.

— Понятия не имею, профессор. Отдал кому-то, — беспечно отозвался мальчишка тоном «у меня ведь денег куры не клюют», заставившим всех поморщиться.

— А лучше бы вам вспомнить, Миро, — зловеще посоветовала Мэб, — ведь снимки Лили Шоу были сделаны именно «Легосом».

Миро сунул руки в карманы, качнулся с пятки на носок и поинтересовался:

— Вы, профессор меня в чем-то обвиняете?

Мэб покачала головой, взяла Реджинальда за руку и направилась к председательскому столу, за которым уже расположились недовольные коллеги с кафедры Артефакторики. Старый Барнс клевал носом, лорд Демин читал газету, пара аспирантов из де Линси — формально студенты Барнса, но давно уже занятые собственными исследованиями и изрядно задирающие нос потому что «стоят на пороге великого открытия», ожесточенно спорили вполголоса, черкая в блокноте, который вырывали друг у друга. Реджинальд и сам не раз «стоял» на том самом пороге, а потому относился к парочке энтузиастов с изрядным скепсисом. Он поздоровался, устроился в кресле — кивнул на встревоженный взгляд старика Барнса, который все еще пытался порой носиться со своими подчиненными, как наседка с цыплятами — и, бросив взгляд на часы, начал вполголоса разъяснять принцип действия своего артефакта. Барнс хмыкал одобрительно, Демин все так же невозмутимо читал газету, аспиранты, заинтересовавшись понемногу, тянули шеи и все норовили коснуться артефакта в руках Мэб, но всякий раз отдергивались. Реджинальд и сам избегал этого, магический фон был слишком нестабилен, как и само изделие. Его немного угнетал тот факт, что Мэб приходилось ладить с не до конца проработанным артефактом. Она морщилась — Реджинальд хорошо понял, какой головной болью отзываются почти все манипуляции — но также слушала внимательно, то и дело сверяясь с таблицей.