— Дильшенди, — Реджинальд опустился в кресло, разглядывая молодого человека. — Признайтесь честно, вы ведь не соблазняли Лили Шоу.

— Это был я, профессор, — на лице юноши ни один мускул не дрогнул. — Она мне нравилась. Но потом она узнала лишнее.

— О вашем Даре, — Реджинальд кивнул. — Кстати, а что это за Дар?

— Не могу сказать, профессор.

— Меня вам тоже придется проклясть? — иронично поинтересовался Реджинальд.

Дильшенди промолчал. Он всегда был сдержан, держался особняком и не входил ни в свиту Миро, ни в своеобразный «клуб отличников», но сейчас и вовсе стал замкнут и мрачен. Реджинальд, глядя на него, окончательно уверился: Маркус покрывает кого-то. Но кого? У него, кажется, вовсе нет друзей. Того самого гипотетического шантажиста? Но что за угрозу этот шантажист для Дильшенди представляет?

— Кого вы покрываете, Дильшенди? Вы знаете, кто соблазнил Лили?

— Это был я, — спокойно отозвался юноша.

— Допустим. Кто фотографировал?

— Магия.

— Зачем повесили фото?

— В наказание.

Обмен репликами становился все быстрее, Маркус даже не задумывался над ответами. Но вот только, были ли он честен, или просто слишком хорошо вызубрил свою роль?

— Что у вас за Дар, Маркус? — вновь попытал удачу Реджинальд.

— Не могу сказать, профессор, — покачал головой Дильшенди. — И вы не имеете права настаивать.

Тут оставалось только, досадливо морщась, признать его правоту, а еще тот факт, что разговаривать с Маркусом Дильшенди бесполезно. Как бы Реджинальд не старался, ему не узнать от мальчишки правду.

* * *

Руководить Мэб не нравилось, только если студентами и желательно недолгий срок. Еще меньше ей нравилось общаться с руководством. То были «Люди ее ркуга», хотя многие и уступали Дерованом в знатности и древности, и в то же время, они имели над Мэб власть. С одной стороны, что они могли сделать? Уволить ее? А с другой, неприязнь и опасения имели под собой иррациональную природу, и бороться с ними не получалось. Отец в таких случаях цитировал армейскую поговорку: «Лучше быть подальше от начальства и поближе к кухне».

Члены Совета слушали молча. Арнольд, опытный оратор, пересказывал последние события спокойно, без лишних эмоций. Мэб не сумела бы так быстро сориентироваться, и к неприязни и раздражению примешивалась зависть.

Обстановка в Абартоне в изложении Арнольда выглядела сложной, требующей немедленных действия, и в то же время — стабильной. Требовалось вмешательство, но не было при этом поводов для паники. Мэб не удалось бы нарисовать такую идеальную картинку.