На пороге она столкнулась с Дженезе Оуэн.

Профессор проклятий придержала дверь и замерла, разглядывая Мэб. Как всегда под прицелом недобрых черных глаз сделалось не по себе, и Мэб едва не нарисовала в воздухе знак, отгоняющий зло. Однако, подобное потворствование суевериям не пристало опытной, дипломированной колдунье. И все же, потребовалось вонзить ногти в ладони, чтобы боль притупила страх.

— Профессор Оуэн, — Мэб кивнула сдержано и получила в ответ новый неприятный взгляд, от которого мурашки бежали по коже.

— А я от вас такого не ожидала, — медоточиво сказала Дженезе Оуэн. — Только не от вас, леди Дерован.

— О чем вы? — нахмурилась Мэб.

По губам Дженезе Оуэн скользнула очень неприятная «всепонимающая» улыбка.

— Об «ударе», постигшем нашего дорогого ректора. Вы, судя по всему, сильно его ненавидели, раз наложили такое проклятье.

Мэб сощурилась.

— Это ваше профессиональное мнение, леди Оуэн? Придержите его при себе.

И Мэб прошла мимо, отчаянно молясь про себя, чтобы эта нелепая история с «проклятьем» не стала новой университетской сплетней. Сейчас только этого не хватало.

* * *

Выходя из общежития Королевского Колледжа Реджинальд нос к носу столкнулся со служителем. Подмышкой тот держал кипу плакатов, начарованных наспех, со вкривь и вкось идущими буквами. Один такой уже был приклеен — также криво — к доске объявлений у входа. Экзамены в связи со внезапной болезнью ректора переносились на осень, а каникулы продлевались на неделю. Это едва ли кого-то расстраивало, в том числе и Реджинальда, но неприятный осадок оставался. Словно таким грубым, незатейливым образом пытались залакировать проблему.

Впрочем, с кем бы Реджинальд не заговорил по дороге, отзывы были едиными. Всем не терпелось покинуть Абартон, провести пару месяцев в стороне. Как резонно заметил профессор Боли, сухонький преподаватель права и один из кураторов Королевского Колледжа, столько всего произошло за последнюю пару месяцев, что впору предположить, что Абартон проклят, и от него стоит держаться подальше. Реджинальд чуть было не послал профессора с такими разговорами к Дженезе Оуэн, но удержался от грубости. Только кивнул сухо, показывая, что не желает продолжать разговор. Боли, словоохотливый и любящий читать нравоучения, насупился, покачал головой и отстал.

Из кабинета ректора, куда Реджинальд поднялся, надеясь найти человека, несущего хоть какую-то ответственность за творящееся в Университете, выносили вещи. Папки складывались в ящики как попало, они, впрочем, изначально были на столе и полках свалены как попало. Если и существовала какая-то система, знал о ней один только вон Грев.