Для верности Мэб спрятала руки за спину. Нет, секс — это хорошо. Но сейчас это все испортит. Сейчас надо прояснить ситуацию, а Эншо молчит. Стоит, прислонившись к спинке кровати, и молчит.

Молчала и Мэб, боящаяся предстоящего разговора. Боящаяся услышать резкое «нет» и немного боящаяся «да», потому что оно меняло слишком многое. И немного обиженная, потому что разве женщина должна признаваться первой? Для чего вообще нужны мужчины?!

— Мэб, я… — Реджинальд запнулся, в очередной раз доказывая, что толку нет от «сильного пола».

Эти короткие слова, ее имя, произнесенное глубоким волнующим голосом, стали отчего-то последней каплей. Мэб развернулась и бросилась наутек, собираясь укрыться в своей спальне. А лучше в гардеробной, в шляпной коробке на верхней полке.

Дверь открылась со скрипом, Мэб переступила порог и замерла, глядя на дорожные сундуки, ее любимые, вместительные. В них так удобно привозить из путешествий книги. Крышка одного была откинута, а внутри аккуратно уложена одежда. Пахло лавандой.

— Это… как понимать?

— Я собирался тебя похитить.

Мэб обернулась, глядя на Реджинальда. Он замер в дверях, вроде бы в нерешительности, а в глазах между тем горел огонь, от которого мурашки бежали по коже.

— Я собирался поговорить с тобой, полтора часа репетировал перед зеркалом, но все какая-то ерунда выходила…

Мэб нервно хихикнула. Репетировал. Перед зеркалом. И почему она до такого не додумалась?

— А письмо написать ты не пробовал?

Мэб сделала шаг вперед и обе ладони положила Реджинальду на грудь. Кожу заколола то ли грубоватая шерсть пиджака, то ли предвкушение. Мэб замерла, охваченная самыми противоречивыми желаниями, глядя на Реджинальда снизу вверх. Он выглядел усталым и немного печальным. С таким лицом не в любви признаются, а о похоронах сообщают. Что за речь он вообще репетировал?!

Пальцы нежно коснулись щеки, отвели за ухо волосы. Реджинальд все смотрел, точно выискивал что-то в ее лице, и Мэб смотрела в ответ. В горле пересохло. Мэб сглотнула, облизнула губы, и взгляд переместился на ее рот.

— Мэб… — никогда прежде голос Реджинальда не звучал так неуверенно.

И тогда Мэб, пусть это и казалось неправильным, взяла инициативу в свои руки. Она привстала на цыпочки, ухватила крепко оба лацкана пиджака и поцеловала Реджинальда. Он ответил после секундной заминки, и ответил так страстно, так жарко, что закружилась голова и подкосились ноги, а перед глазами замельтешили разноцветные «мушки». Оторвались они друг от друга только когда стало не хватать воздуха, и кровь застучала, зашумела в ушах. Замерли, дыша тяжело, прерывисто.