Лесс перепугалась и поднялась, глядя на него недоверчивыми карими глазами. Кесар бросил флягу рабыне.

- Пей. И - исчезни.

- Что произошло? - торопливо спросила Лесс, - на тебе кровь...

- Не моя. Мы прогулялись до передовых постов ниомов, охранявших колодцы. И - попользовались одним. Вода есть. Много. Лошадям тоже хватит.

- Сколько их было?

- Боги знают, - пожал плечами Янг, - мы резали, а не считали.

- Ты... нарушил обет? - сообразила Росомаха, - данный Рауше? Не касаться оружия?

- Боюсь, это не последний обет, который мне придется нарушить, - усмехнулся Янг. - Нельзя быть одновременно и правителем, и монахом. Невозможно выгрести все дерьмо из Шариера - и остаться в белом... Мне и так удалось продержаться  слишком долго. Тебе лучше?

- Что теперь будет? - спросила Лесс, не поддаваясь на его показное спокойствие.

- Расплата, - так же ровно отозвался кесар, - не переживай, несравненная. Тебя она не коснется.

Кесара хотела вспылить, но вовремя вспомнила, что она Валендорская и не теряет лица. "Убей или успокойся". Убивать тут вроде было пока некого, оставалось второе.

- Что, - она заглянула ему в лицо, - думаешь, я стою этого?

- Думаешь у нас ты, я действую, - Янг прямо в походном хафане улегся рядом и перетянул Лесс себе на грудь. - Подаришь поцелуй хичину, добывшему воду для своей женщины и своих верблюдов? Или от меня слишком плохо пахнет?

Выражения его глаз было не разглядеть в сумраке, а голос звучал как-то слишком весело. В любом случае, возражений у Росомахи не нашлось. Да и искать их не хотелось.

На пятый день путешествия, как и было предсказано, маленький караван увидел шерстяные дома хассери, небольшого, но сплоченного и воинственного рода Хаммганна. Было их, на первый взгляд, немного. Если не знать, что хассэри предпочитают селиться большими семьями, и "немного домов" вовсе не означает "немного воинов".

Их встретили далеко за границами кочующей столицы, поднесли ритуальную флягу с водой, улыбались радушно. Но настороженной Лесс радость хичинов показалась натянутой.

Янг был всем доволен... или просто не показывал вида.

Пока для дорогих гостей ставили шерстяной дом, калаф пригласил "разделить скудную трапезу". Росомаха привыкла к тому, что здесь все прибедняются по любому поводу. Роскошный айшерский ковер назовут старой вытертой кошмой, летний дворец у моря - убогой хижиной, отличного племенного скакуна - жалкой клячей. И не ждала, что трапеза и в самом деле окажется скудной: по горсти крупы, сваренной в верблюжьем молоке и сдобренной изюмом и по полчашки бодрящего кофе.