Монтрез широко улыбнулся и заступил на место рулевого.

Князь покрутил плечами, разминая сведенные в напряжении мышцы. Уходить он не торопился.

- Это ведь не конец бури, - сказал он негромко, даже не надеясь, что Монтрез услышит его сквозь гул бури, - Ветер не стихает, а, наоборот, усиливается.

Эшери, похоже, прочел по губам и согласно кивнул.

- Тебе случалось попадать в такой шторм?

- Случалось, - князь ухмыльнулся, - два раза даже. Во второй мы нормально дошли.

Спрашивать не стоило, это была наглая и ничем не прикрытая провокация, но удержать "кошачье" любопытство задача для сильных духом. Монтрез и пробовать не стал, сдался сразу:

- А в первый?

- Два года на необитаемом острове сидели. Пока из обломков не построили две лоханки. На них и догребли до обитаемых земель.

Внезапно небеса раскололись над ними, родив чудовищную, ветвистую молнию. А, спустя некоторое время, на палубу обрушился грохот, оглушивший их так, что потребовалось время, чтобы снова начать слышать и соображать.

- Ни х... себе! - выразился князь, - вот это разошелся Хозяин.

Эшери согласно кивнул. Слов у него не было, одни буквы - и те шипящие.

В разрывах облаков вдруг показалась луна и в ее алмазном свете стала отлично видна невысокая фигурка мальчишки, который зачем-то пробирался к ним. Он шел очень осторожно, не геройствовал, вовремя останавливался, чтобы переждать очередной вал... Но все равно, рисковал смертельно.

- Я всем свободным от вахты матросам приказал закрыться, - нахмурился Дамиан, - а пассажиры, значит, гуляют? Свежим воздухом дышат.

- Подожди злиться. Это Рой, он наверняка с чем-то важным.

Мальчишка, наконец, добрался до них и остановился, пережидая очередную атаку моря и ветра. Мокрый он был, как мышь.

- Что-то случилось? - громко спросил Монтрез.

- Марк... зовет. Сказал - важно. - Рой зажмурился и попытался отряхнуться, но это была попытка отжать штаны, сидя в тазике с водой. - Я тоже так думаю.

- Иди, - махнул рукой Дамиан, - я отдохнул.

В каюте было темно. Лампу на всякий случай загасили, а свет молний, время от времени прорезающих черное небо, был ослепительно ярок, но так же ослепительно короток.