— Спасибо, дядя Свен.

— Свен, ты увидел, что хотел? — холодно обратился к нему Эрик и, дождавшись его кивка продолжил. — Гвендолин, можешь идти к себе. Дарита Омаль, отведите принцессу.

Даниела Омаль, все это время державшаяся в стороне, постаравшись слиться с мебелью, встала и взяла девочку за руку.

— Мы еще увидимся, Гвендолин, — сказал в спину уходящей принцессе Свен.

— Что скажешь? — обратился к Свену Эрик, когда мы остались одни.

— Наша кровь в Луасон сильнее, чем решил граф Брантли. Раз так, отец разрешает мне попытаться помочь тебе, Эрик. Платой за это будет следующее. Условие отца — он должен будет одобрить жениха Гвендолин. Нам важно, какая кровь будет течь в детях Гвендолин, поэтому король Хагард хочет иметь право голоса при принятии решения о замужестве принцессы.

Эрик кивнул:

— Согласен.

— Мое условие. Если мне удастся спасти и Таинию, и наследника, то один из детей Гвендолин и мой вступят в брак.

— Как много если, — вырвалось у меня.

— Увы, я не могу предвидеть будущее, — пожал плечами Свен. — Но могу попытаться что-то сделать для него.

— Разве у тебя есть дети? — спросил Эрик.

— Пока нет, но я займусь этим. Время еще есть.

— Но ведь эти дети будут родственниками? — с сомнением сказала я.

— Достаточно дальними, чтобы это не помешало, — возразил Свен и пояснил. — У нас с Луасон разные матери. Я — признанный бастард короля.

— Я согласен, — решительно сказал Эрик. — Если ты спасешь Таинию и ребенка.

И Свен остался. Его стараниями мы дотянули до срока, когда казнили Луасон. Ребенок, которого каждый день проверяли лекари, развивался нормально. Я чувствовала, как мальчик шевелится во мне, бьет ножками, и эти толчки так радовали. Несколько раз я ездила порадовать своим цветущим видом королеву Джиневру, которая с приездом Свена покинула Иль Ранталь и жила в особняке в аристократическом районе столицы.

— Не могу находиться под одной крышей с леями, — пояснила она.

Она знала, что Свен приехал не просто так, а обещал мне защиту. Только надежда получить наследника заставила королеву-мать примириться с появлением лея в Иль Рантале, но видеть его она не желала.

Все делали вид, что верят в то, что моя беременность имеет шанс закончиться благополучно, но смотрели на меня такими тревожными глазами. К тому сроку, на котором казнили Луасон, королева-мать перебралась в монастырь Пресветлой Богини, молиться за меня и малыша. А Эрик велел Гаспару Коберту быть наготове, чтобы если что-то случится, попытаться спасти наследника тем способом, что когда-то удалось сохранить Гвендолин. Со мной об этом он не говорил, как и главный маг, но Тереза Марино не видела причин скрывать то, что знала. Она на мой вопрос ответила прямо: