– Давайте не будем отходить от темы? – Гефест потемнел лицом, и я поспешила добавить: – Пожалуйста.

– К сожалению, я не могу тебе помочь.

– Не можете или не хотите? Зачем тогда привели меня сюда?

Гефест натянуто улыбнулся.

– Мир между богами – вещь шаткая. Он держится на клятвах, пактах и договорах, хрупких, как стекло. Земля становится нашим полем боя, в котором вы, смертные, – случайные жертвы. Сынок Аида – тот еще смутьян. В отца пошел. Все они такие… Это в их природе. Я не стану рисковать миром, который царит последнее тысячелетие, только потому, что твой дружок репетирует восстание.

– Значит, я пришла сюда ради того, чтобы выслушивать ваши нотации? – А-а-а-а, господи, что я несу?! С этой стороны я себя еще не знала! Всегда стеснялась незнакомцев и предпочитала говорить слишком мало, чем слишком много. Что со мной случилось?!

Некоторое время лицо Гефеста оставалось совершенно невозмутимым. Я громко сглотнула.

– Теперь я понимаю, что он в тебе нашел, – сказал Гефест и оглядел меня сверху донизу. – Внешность у тебя средненькая, но в тебе есть внутренний огонь, который разгорается, стоит немного подбросить дров.

«Подбросить дров»? Какая интересная метафора к глаголу «провоцировать».

– Большое спасибо за «средненькую внешность».

Гефест издал странный звук, который можно было бы назвать смехом, не будь он таким низким и похожим на рев.

– Радуйся, что я не считаю тебя привлекательной.

Я отшатнулась. Вся моя новообретенная уверенность рассыпалась в прах. Я вцепилась руками в сиденье. Пора выбираться отсюда! Я напряглась, готовая броситься прочь.

– Сидеть.

Я услышала, как за спиной повернулся ключ в замке.

– Немедленно выпустите меня! – вскричала я, вскакивая с места.

Гефест неторопливо взял пряник, прожевал и, проглотив, бросил карандаш на стол.

– Разговор будет окончен тогда, когда я скажу. Садись, нимфа, и побыстрее.

Я вспомнила о молоте, который Гефест может материализовать, словно по волшебству. Мне не убежать.

Я вернулась на место и почувствовала, как под свитером зашевелилась Эванджелина. Видимо, мои страх и волнение передались ей. Я накрыла бабочку рукой, пытаясь успокоить. «Тихо, дорогая. Все будет хорошо», – мысленно сказала я.