– Малкольм сказал, что они свяжутся с нами, когда будут готовы. Он видел в их приходе знак, что народ вампиров готов принять истинную веру.

Я не собиралась просвещать ее насчет того, зачем на самом деле совет явился в город. Если Церковь не знает, то ей и не надо.

– Я не думаю, что совет уделяет большое внимание религии, Кэролайн.

– А зачем бы им еще сюда являться?

Я пожала плечами:

– У совета свои соображения.

Видите: не ложь. Таинственность – да, но не ложь.

Она вроде бы приняла такой ответ. Может, привыкла к таинственности.

– А зачем совету причинять нам вред?

– Может быть, они не считают это вредом.

– Если пожарные спустятся вниз спасать молодых, а те проснутся без стража... – Она подтянула ноги к груди, обхватив руками колени. – Они встанут упырями, зверями, лишенными разума, пока не получат еды. До того, как они придут в себя, могут погибнуть люди.

Я тронула ее за плечо:

– Вы их боитесь?

Никогда не встречала человека из этой церкви, который боялся бы вампиров. Тем более если этот человек – связная, дающая кровь.

Она опустила вырез топа так, что стали видны кончики небольших грудей. На бледной коже одной груди виднелись следы, более похожие на укус собаки, чем вампира. Вокруг укуса налился здоровенный синяк, будто вампира оттащили сразу, как только он начал сосать.

– Джайлсу пришлось его от меня оттаскивать. Укрощать. А я видела его лицо и знаю, что, если бы Джайлса там не было, он бы меня убил. Не чтобы обратить или соединиться, а просто потому, что я – еда.

Она натянула топ на рану и снова охватила руками колени, дрожа на июльском солнце.

– Как давно вы в церкви, Кэролайн?

– Два года.

– И за все это время сейчас испугались впервые?