— Они рассчитывают на это.

Солнце скрылось за облаком, и блики на воде стали бледнее. Слишком много надежд было связано с "Ночным зеркалом", а значит, и со мной. Что будет, если я не смогу помочь?

Сира прервала молчание:

— Как вам Марти?

Вопрос был задан нейтральным тоном. Было непонятно, как она сама относится к ключу источника смелости. По уму, темпераменту, жизненному опыту, воззрениям на мир эти двое — полные противоположности. Возможно, Сира общается с Мирти лишь по необходимости, а личной симпатии к нему не испытывает. Хотя сочувствие — наверняка. Я не стала уходить от ответа:

— Он сумасшедший. Хочет умереть ради общего блага. Вбил себе в голову, что такова воля тривечных.

— А вы что думаете?

— О тривечных или об общем благе?

Сира наклонила голову, взгляд, чуть исподлобья, выражал лёгкий упрёк: мол, не играйте словами, вы же всё понимаете.

Что я могла сказать?

— Не знаю. Мне не нравится помогать мажисьерам. Но похоже, "Ночное зеркало" и правда нужно всем. Для континента — это прогресс и спокойствие. Для оборотней — свобода.

— Свобода... — эхом повторила Сира, и такое у неё стало лицо, что всё во мне обмерло.

Я же знала, знала с самого начала, только не позволяла себе поверить...

— Их всех убьют, верно?

Ясные глаза Сиры потемнели. Минуту она молчала. Потом заговорила медленно, подбирая слова:

— Представьте, что клетки сейчас откроются. Что произойдёт? Перевертени с ферм не научены жить по человеческим законам. В большинстве своём они неграмотны, у многих трудности с речью, образ мыслей первобытных людей и животные инстинкты. Они полны ярости и начнут убивать всех подряд. Не только наследников, но и людей. Впрочем, наследники сумеют защититься, как умели всегда. Вы скажете, что горстка перевертеней против человечества — это капля в море. А сколько хорьков нужно, чтобы передавить всех кур в курятнике? Жизнь в бесчеловечных условиях превращают людей в животных. Это справедливо и для перевертеней. По ту сторону проволоки они — жертвы, мученики. По эту многие станут убийцами, грабителями и насильниками. Звучит жестоко, но выпустите перевертеней в мир, и очень скоро вы их возненавидите. Вы захотите, чтобы их истребили, всех до одного.

Она говорила, и передо мной вспыхивали картины, будто кадры из страшной синематографический ленты: улицы, заваленные мусором и отбросами, разграбленные дома, загаженные комнаты, разбитая посуда, костры из мебели и книг... мертвецы в страшных ранах... отчаянные крики женщин... Обросшие шерстью фигуры на крышах и карнизах — то ли звериные, то ли человеческие... оскаленные пасти, когти, рвущие живую плоть... Пара выстрелов, и зверь замирает на теле своей жертвы, их кровь смешивается в одной тёмно-багровой луже... Небритый стрелок в распахнутом мундире не наклоняется проверить, жив ли человек, он вбегает в распахнутую настежь дверь и, зажав под мышкой карабин, поспешно бросает в мешок всё, что представляет хоть какую-то ценность...