Почему тут одна мелкая сошка? Где Евгения, Хельга, Аврелий, на худой конец Дитмар?

Я вышла из мобиля. Пока приглядывалась к незнакомым мажисьерам, Жюли выставила на асфальт мой саквояж и укатила не сказав ни слова.

Незнакомые мажисьеры выглядели странно. То есть сами по себе это были обыкновенные магнетики — высокие, худощавые, белокожие, с сиреневым отливом в глазах, но держались они не как светские львы на прогулке и не как учёные, поглощённые делом, а как... солдаты что ли... или жандармы. В общем, как люди, привыкшие носить форму, тянуться во фрунт и печатать шаг. Я никогда не видела мажисьеров в форме. А ещё они были крайне серьёзны и уверены в себе. Они воплощали собой власть.

— Её запрещено перевозить по земле, — втолковывал Марсий одному из "чёрных" мажисьеров. Ни эмблем, ни знаков различия на их куртках не было, но в собеседнике Марсия явно угадывался старший.

— Моя печать отменяет все запреты, — отвечал этот старший сухо, но без нажима. — Вы видели предписание. Вам недостаточно печати Малого Совета?

Стало ясно: он не пытался ни в чём убедить Марсия, просто ждал, когда доставят меня.

Марсий ответил с явным волнением, но твёрдо:

— Помимо печати Малого Совета, необходима подпись хотя бы одного гранд-мажисьера. А ваши права на владение печатью нуждаются в подтверждении...

— Параграф двадцать, — прервал его старший и перевёл взгляд на меня: — Дамзель Верити Войль?

Интересно, они говорят о двух разных печатях? Или всё-таки об одной?

Я неторопливо подошла. Саквояж поднимать не стала. Пусть "чёрные" несут. Им за это платят.

— Вы едите с нами, — заявил старший.

В его взгляде было больше красного, чем сиреневого. Лицо суровое, неподвижное. Слишком неподвижное. Он даже говорить ухитрялся, почти не раскрывая рта и едва шевеля губами. Не прячутся ли под этими губами клыки кровососа?

— А если я откажусь?

И почти одновременно со мной Марсий сказал, вскинув белёсые брови:

— Параграф двадцать — соображения высшей безопасности? Не смешите меня! Дамзель Войль никуда не поедет без санкции мажисьен Карассис.

Старший странно дёрнул головой. Воздух качнулся, и лицо Марсия налилось кровью, голубовато-сиреневые глаза выпучились. Молодой мажисьер сделал два шага назад и сел на землю, широко разинув рот.

Старший вскинул над головой руку: в его раскрытой ладони горел и переливался диск зелёного пламени. Не твёрдый предмет — водоворот энергий с бегущими по кругу огненными письменами. Все оттенки малахитового, салатового, мятного, травянистого, морского, фисташкового, изумрудного — спрыснутые золотыми искрами.