Самое печальное, что с крысами уже ничего невозможно было поделать, — они расплодились так обильно, что задавили бы количеством любого противника, и Филиппу ничего не оставалось, как сидеть и ждать, когда ситуация переменится. Надеяться можно было лишь на то, что оборотни устроят крупномасштабное сражение и перебьют друг друга хотя бы отчасти — как и было когда-то несколько столетий назад, — но те, то ли помнили печальный опыт прошлого, то ли, что более вероятно, просто не чувствовали уверенности в своих силах и не отваживались на столь серьезный шаг.

Принц вампиров приглядывал за ними с безопасного расстояния. У него имелось несколько шпионов в обоих кланах, снабжавших его информацией за определенную плату. Одним из них был старый приятель Вадье, лавочник из Сен-Дени, формально не участвовавший в войне за дележку власти, но, как крыс, каким-то боком принадлежавший к семье ныне покойного вожака стаи, конечно, хорошо знающий его преемника. Этого последнего звали Матье Рюис, он был сыном убитого вожака, — каким по счету, лавочник затруднялся ответить, но точно не старшим. Он был крысенышем от рождения, отчаянным, злобным и кровожадным, большую часть жизни проходившим в шкуре, и не часто выходившим на поверхность.

— Отец никогда не планировал делать его своим преемником, Боже упаси, у него были старшие сыновья, более годные для этой роли, — рассказывал лавочник Филиппу, — Кто бы мог подумать, что так все обернется… Всех перебили. И теперь Матье остался за главного. Ему самому это не в радость, да что поделаешь?

Ничего не поделаешь. Матье Рюис не слишком хорошая кандидатура на роль вожака, но не всегда есть возможность выбирать, — соперник его умней, хитрей и сильней, манипулировать им было бы гораздо сложнее.

Ждать, пока крысы окончательно передерутся, пришлось почти целый год, да и то, в конце концов, Филиппу пришлось подкинуть им повод сойтись в бою, снабдив глав обеих стай ложной информацией о том, что соперник собирается воспользоваться помощью извне. На самом деле, это было не так. Оба главаря слишком горели желанием власти над городом, чтобы позволить себе подобные альянсы.

В начале октября 1793 года рассвирепевшие крысы, наконец, устроили масштабную драку. Как именно все происходило в условиях подземной дислокации армий, Филипп представления не имел, но явно это не имело ничего общего с привычной для него стратегией и тактикой ведения войны. Крысы бились тихо и жестоко в своем зверином обличии и не используя иного оружия, кроме когтей и зубов, — так, как привыкли, в узких лабиринтах катакомб и канализационных тоннелей, в кромешной тьме. Что именно тут имело значение, количественный перевес, физическая сила или отвага, понять было трудно, но, как это часто бывает и у людей, победу одержал более старший, хитрый и опытный вожак, изрядно подсократив армию молодняка под предводительством Матье Рюиса, и обратив ее в бегство.