Еще бы он не понимал.

— А что, если я прав? — не сдавался Гэбриэл. Он не мог объяснить свои ощущения известными словами. Это говорило подсознание и прекрасная осведомленность в методах сатанидов.

— У нас нет доказательств, — напомнил Лорис.

Что ж, по крайней мере, он употребил «у нас», а не «у тебя».

— Но мы должны держать с Эмиром ухо востро, — продолжал настаивать Гэбриэл.

Лорис еще немного помолчал.

— На самом деле, я не верю, что принц способен на нечто подобное, — наконец, решил он. — Эмир не герой и далеко не золотой души человек, скорее уж избалованный эгоист, считающий себя лучше других, но он не подлец. И он заботится о своей сестре, конечно, в свойственной ему эгоистичной манере, но заботится.

Так-то оно так...

— Думаешь, я все придумал? — прямо спросил Гэбриэл.

Лорис попробовал отвести взгляд, но потом все же посмотрел ему прямо в глаза.

— Я думаю, ты не объективен. Да и сатаниды... Откуда тебе знать так точно, как они работают? О них слишком много противоречивых слухов, и лично я считаю, что их сверхспособности сильно преувеличены.

Лорис ведь до сих пор не знал, что Гэбриэл сам один из них. Или был одним из них. Он уже и сам не знал.

— Я, правда, надеюсь, что я ошибся, — сказал Гэбриэл.

Лорис дружески хлопнул его по плечу.

— Просто дай принцу шанс, — посоветовал он. — Может, Эмир не так уж и плох.

Судно пришвартовалось в порту Мираньи на рассвете. Туда-сюда сновали люди, рабочие выгружали сундуки с товаром.

Эрилин поежилась, здесь было холоднее, чем в Гелии, настоящая зима. Радовало одно — до Иканора осталось всего-ничего.

Принцесса чувствовала себя морально истощенной, усталой, выжатой. Последняя неделя на корабле стала просто невыносимой. Как мог Гэбриэл сказать такое? Да, Боже правый, как он мог хотя бы подумать?

Эрилин верила ему безоговорочно, доверяла во всем, но обвинение ее брата было просто выше ее понимания, это не вмещалось в голову.