— С кем это — с вами?

Но Лорис не повелся на эту удочку.

— Не притворяйся идиотом, — отрезал он. — Ты меня прекрасно понял. Эрилин ходит, как в воду опущенная, ты какой-то задумчивый. Что-то случилось?

В том-то и дело, что ничего еще не случилось, совершенно ничего, что подтвердило бы его подозрения, а он уже поспешил и выдвинул обвинения.

Гэбриэл вздохнул. Что толку скрывать и увиливать? Лорис на его стороне, он прекрасно видел это по тревоге в его глазах.

— Эрилин мне кое-что рассказала, — признался Гэбриэл. — Мы пришли к выводу, что переворот в Иканоре — дело рук сатанида.

— Ого! — Лорис даже присвистнул. — То есть нам придется столкнуться с сатанидом? Да уж, — он помрачнел, — нелегкая задачка.

— Меня волнует не то, с чем мы столкнемся потом. Меня беспокоит то, что события, произошедшие в Иканоре, в той версии, которая нам известна, совершенно не сочетаются с действиями Братства. Планы сатанидов сложные, многоступенчатые, идеальные. Они не срываются просто так, потому что принцесса по чьему-то недосмотру сбежала из-под стражи.

Гэбриэл еще раз убедился, что не ошибся в Лорисе. Этих слов было достаточно, чтобы маг все понял. Лорис нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что если Эмир и Эрилин возвращаются домой живые и невредимые, план сатанида это предвидел?

«Хочешь сказать» точно неверная формулировка, ему совсем не хотелось говорить ничего подобного.

— Я думаю, что план не просто это предвидел, возможно, именно в этом он и состоял. Эмир возвращается домой чуть ли не народным героем, наследником престола, чудом спасшимся из плена, и разоблачает дядюшку. А дядюшка, как всем известно, никогда умом не блистал. Что, если Ридок всего лишь расходный материал?

Вот теперь глаза Лориса расширились от ужаса.

— Бог мой, только не говори, что ты выложил эти мысли принцессе? — простонал он.

Гэбриэл поморщился.

— А почему, по-твоему, она смотрит на меня волком все эти дни?

— Вот дерьмо-то, — не сдержался Лорис.

— И ни говори, — признал Гэбриэл. — Дерьмо еще то. Ты-то сам что об этом думаешь?

Маг поджал губы, будто демонстрировал, что вообще не желает думать и говорить на эту тему.

— Я ничего не думаю, — сказал он после затянувшегося молчания. — Я не питаю симпатии к Эмиру, но тут я прекрасно понимаю Эрилин и ее реакцию. Ты ведь понимаешь, что фактически обвинил ее родного брата в убийстве их отца?