Подошел Дамиан, неспешно, гордо, чтобы вблизи посмотреть сверху вниз на поверженного врага.

— И на что ты надеялся? — поинтересовался он почти что ласково.

Откуда у принца это постоянное желание поговорить со своими жертвами? У него совсем нет друзей, и он жаждет общения? Однако у меня Дамиан определенно не вызывал желания вести с ним задушевные беседы. Хотелось скорее плюнуть в него, но я не был настроен на театрализованные действия.

— Молчишь, — констатировал принц немного разочаровано. — Что ж, дело твое, — а потом продолжил уже громче, так, чтобы его слышали жители деревни: — За попытку побега и убийство моего подданного этот человек приговаривается к смерти!

Вот как. Значит, как приманка для якобы короля Карадены я его больше не интересую. Отчаялся поймать Рея? Ведь если бы ему все же удалось схватить его, он не тратил бы свое время на поиски меня. Решил отомстить хотя бы кому-то?

— Приговор привести в исполнение НЕМЕДЛЕННО!

Этим словам я уже не удивился. Странно, я даже не испытал страха. За последние дни я столько раз собирался умирать, что эта тема потеряла для меня актуальность.

Меня поставили на ноги и повели на окраину деревни к большому дереву с раскидистыми ветвями. Стало быть, повесят. Интересно, здесь тоже это считается самым позорным видом казни, как в Карадене?

О чем я думаю, черт возьми, в последние минуты своей жизни? Я чувствовал какое-то нездоровое веселье, а еще не покидало ощущение, что это все происходит не со мной, а может быть, всего лишь сон, и я вот-вот проснусь. Вот только я не спал.

Меня посадили на лошадь, не развязывая рук, на шею накинули заранее приготовленную петлю (надо же, какая предусмотрительность), а другой конец веревки перекинули через толстую ветку. Отработанные действия, доведенные до автоматизма, сразу видно. Сейчас они отведут коня, а я останусь болтаться на ветке...

Мыслей в голове практически не было. Поздно трепыхаться, когда ты уже на крючке. Что я мог сделать? Попытаться бежать? Глупо. Начать умолять о пощаде? Нет уж, увольте. Не говоря уже о том, что это было бы еще глупее.

— Есть ли у тебя последнее слово? — надменно поинтересовался принц.

Последнее слово? Ему? Да он даже эпитафии не заслуживает. Хотя... Я внезапно передумал. А почему, собственно, и нет?

— А, знаешь, есть, — сам напросился, мне терять больше было нечего. Дамиан даже отшатнулся оттого, как прозвучал мой голос. Наверняка, ждал от меня мольбы о пощаде, а не наглого насмешливого тона. — Ты хотел знать, почему твой отец уважает Эридана больше, чем собственного сына, так я тебе расскажу. Эридан никогда не пытался возвыситься за счет других. Он казнит преступников, а не невиновных. И ему плевать, что о нем подумают, любят его или нет, он просто поступает так, как считает правильным. И ты можешь из кожи вон лезть, пытаясь заслужить любовь императора, можешь перебить кучу народа, но ты по-прежнему останешься мелким пакостником. О какой любви может идти речь? Ты даже уважения не заслуживаешь.