Принц за нами не поехал, и мне оставалось лишь гадать о его дальнейшей судьбе.

Признаюсь, Дамиан вызывал у меня двойственные чувства. С одной стороны, я испытал некое садистское удовлетворение, когда виновник моих бед был прилюдно опозорен и поставлен на колени. С другой — мне не давала покоя мысль, что так поступил с ним его же собственный отец. Несмотря на то, что принц сам во всем виноват и первым выступил против императора, для меня казалось диким и неправильным, что отец отнесся к сыну как к обычному подданному. Пусть я рос без отца, но мама меня очень любила, а в голосе умирающего короля Лергиуса я слышал любовь и нежность по отношению к своему ребенку, и хотя я не был его настоящим сыном, для меня это было не менее важно. Может быть, у меня просто идеалистическое представление о семье, но поступок Георга упорно не желал укладываться в голове. Но было ли такое поведение частью личности самого императора или же данью местных традиций, я не знал, а потому держал свое мнение при себе.

Мне хотелось поговорить с Рейнелом и узнать все подробности того, как он оказался в такой компании, выяснить, где остатки нашего отряда, и остался ли вообще хоть кто-нибудь из них в живых, потому как Гердер был один, и я напрасно первые несколько минут крутил головой в поисках знакомых лиц. Но все разговоры с другом пришлось отложить, так как отказаться от чести ехать бок о бок с самим императором было бы верхом грубости и признаком неуважения с моей стороны.

Сам Георг молчал всю дорогу, иногда закрывал глаза, подставляя лицо под теплые лучи осеннего солнца. Это лицо казалось полностью умиротворенным, плечи расслаблены, и ничто не указывало на то, что недавняя некрасивая сцена с его сыном хоть как-то на него повлияла. Император не выглядел даже немного расстроенным, более того — был совершенно равнодушным.

Со мной Георг разговоров не заводил, а я не пытался начать первым. Сначала я молчал исключительно потому, что еще не был готов разговаривать спокойно, а потом решил, что раз император сказал, что все дальнейшее мы обсудим в его замке, то так тому и быть.

Дворец императора Союза Правобережья, который он скромно называл «мой замок», просто ослеплял своей роскошью. И, если я долгое время пытался избавить свой дворец от излишнего золота и вычурности, то здесь, напротив, все это намеренно выставлялось напоказ.

Все обитатели замка, включая охрану у ворот, кланялись своему повелители чуть ли не до земли. Не скажу, что меня это удивило, но все равно было непривычно. И, несмотря на то, что я уже свыкся со своим положением в обществе этого мира и, так сказать, вжился в роль, в компании императора Георга Третьего я чувствовал себя неуютно, будто босяк попал за королевский стол.