Странное ощущение, будто у нас на самом деле одна мать на двоих, будто мы настоящие братья, просто потерянные, близнецы, разделенные в детстве.

— Я попрошу Мела навсегда закрыть проход между мирами, — сказал я, после того как мы выпили. — Не хочу, чтобы какой-нибудь талантливый молодой маг решил провести эксперимент и история повторилась. Миры должны жить своей жизнью, — это было трудно сказать, но еще труднее было на это решиться, но в своем решении я не сомневался.

— Это... — Эридан не сразу смог подобрать слова, — это мудро.

— Во всяком случае, это правильно, — уверенно ответил я.

Мы попрощались через час, и волшебник открыл светящуюся алым дверь в последний раз. Он сказал, что заблокировать проход несложно, но будет гораздо труднее открыть его снова, если когда-нибудь понадобится.

— Не понадобится, Мел, — заверил я, — не понадобится.

Эридан ушел, забирая с собой частичку меня. А я никогда не вернусь, потому что мое место здесь. И, как бы невероятно это ни было, здесь я был счастлив.

Алый свет исчез, и в комнате остались только мы: я, Рейнел, Эйнира, Мельвидор и Леонер. Все замерли в молчании, каждый, думая о своем.

Я испытывал легкую грусть, но определенно не сожаление. У каждого человека своя судьба. И, видимо, именно волею судьбы в шкафу семнадцатилетнего школьника оказался волшебник из другого мира и увел его за собой. Наверное, так было нужно, наверное, так было правильно...

— Как тебя теперь называть, а, король? — весело спросил Леонер, развеивая воцарившуюся атмосферу грусти. — Его величество Андрей?

— Можно просто Андрей, — улыбнулся я, обняв Эйниру одной рукой и притянув к себе.

— Что же это получается? — высказался Мельвидор. — В том мире Андрей, здесь Андрей. Ни одного Эридана?

— Эридан тоже где-то есть, — ответил я, — просто он еще сам об этом не знает.

— Он еще сможет найти себя, — сказал маг, — то, что он согласился прийти тебе на помощь, говорит о том, что где-то в глубине души он хороший человек.

— Ну, «волшебный пинок» всегда пробуждает в людях доброту, — пошутил Рейнел, и все рассмеялись.

На сердце было легко и спокойно. То, что больше не нужно больше врать и притворяться было невероятным облегчением. А грусть... Она со временем непременно, если не пройдет, то притупится, в конце концов, мы все иногда скучаем по детству.

— Ну что? — Рей хлопнул меня по плечу. — Хватит уже грустить! Предлагаю выпить и отпраздновать твою несостоявшуюся казнь!

— Согласен, — кивнул я.

— Чревоугодие, — буркнул Леонер, но тут же получил толчок локтем под ребра от Мельвидора.