– Конечно, я был счастлив и в кругу семьи, – сказал он. – Но за них я в ответе, а за тебя я никогда в ответе не был. Мы были в ответе друг за друга, как и положено парабатаям. Разве ты не понимаешь, Эмма? Ты ведь единственная, единственная, кто заботился обо мне.

– Тогда я тебя подвела, – сокрушенно произнесла она, чувствуя невероятное разочарование в себе. – Я должна была понять, что происходит, но не…

– Не говори так!

Он отошел от колонны, и в рассветном солнце его волосы блеснули медью. Эмма не видела его лица, но понимала, что он в ярости.

– Как? Не говорить, что я должна была догадаться? Но я и правда должна была…

– Не говори, что ты подвела меня, – выпалил Джулиан. – Если бы ты только знала… Ты была единственным, что заставляло меня жить. Неделями, месяцами. Даже в Англии я жил лишь мыслями о тебе. Поэтому я и захотел стать твоим парабатаем – и это чистый эгоизм, ведь я хотел привязать тебя к себе, несмотря ни на что, хотя я и понимал, что это плохая идея, хотя я и знал, что я…

Он осекся. Его лицо исказилось от ужаса.

– Хотя что? – настаивала Эмма. Ее сердце громко стучало в груди. – Хотя что, Джулиан?

Он покачал головой. Волосы Эммы выбились из хвоста, и ветер трепал их, то и дело бросая на лицо. Джулиан поднял руку, чтобы заправить их ей за ухо: казалось, он видел сон и пытался проснуться.

– Это неважно, – сказал он.

– Ты любишь меня? – прошептала она.

Он намотал прядь ее волос себе на палец, как серебристо-золотое кольцо.

– Какая разница? – спросил он. – Если и так, это ничего не меняет.

– Это все меняет. Это меняет все на свете для меня.

– Эмма, – сказал он, – иди к себе. Поспи. Нам обоим нужно…

Она сжала зубы.

– Если ты хочешь уйти от меня сейчас, уходи сам.

Он медлил. Она видела, что в нем, как волна, нарастает напряжение.

– Уходи от меня, – резко сказала она. – Уходи.