– Джулиан, – сказала Эмма, – с тобой все в по…
Но Джулиан бросился к кровати. Как будто не видя ничего, кроме Эммы, он упал на колени и простер к ней руки, уткнувшись лицом ей в живот.
Она подняла дрожащую руку, провела пальцами по его спутанным локонам и тревожно взглянула на Кристину. Но та уже поднялась и пробормотала, что скажет остальным, что Эмма под присмотром Джулиана. Эмма услышала, как щелкнул замок, когда дверь комнаты закрылась за ней.
– Джулиан, – прошептала Эмма, запутавшись пальцами в его волосах. Он застыл и долго не двигался, а затем порывисто втянул в себя воздух и поднял голову.
– Во имя Ангела, Эмма, – хриплым шепотом сказал он, – зачем ты это сделала?
Эмма поморщилась, и он тотчас вскочил на ноги.
– Тебе нужны новые целебные руны, – заявил он. – Само собой – какой я дурак! – само собой, тебе нужны руны.
И правда: все тело болело. Кое-где боль была тупой, кое-где – острой. Эмма дышала так, как учила ее Диана, – медленно, ровно. Джулиан тем временем вытащил стило.
Он сел на кровать рядом с ней.
– Не шевелись, – сказал он и прикоснулся стилом к ее коже. Боль отступила.
– Ты давно… Давно ты очнулся? – спросила Эмма.
Джулиан отложил стило на тумбочку.
– Если ты хочешь знать, видел ли я, как тебя секут, то нет, – мрачно ответил он. – Что ты помнишь?
– Я помню, как пришли Гвин и остальные… Иарлаф… Кьеран. – Она вспомнила жаркое солнце и дерево с корой цвета крови. И разноцветные глаза – черный и серебристый. – Кьеран и Марк любят друг друга.
– Любили, – кивнул Джулиан. – Не знаю точно, что теперь чувствует к нему Марк.
Эмма вздохнула.
– Я уронила Кортану…
– Марк занес ее в Институт, – сказал Джулиан таким тоном, который ясно давал понять, что Кортана заботила его меньше всего на свете. – Боже, Эмма, когда я очнулся, посланцы уже ушли, а ты лежала на земле и истекала кровью. Марк пытался поднять тебя, и я подумал, что ты