– Марк не вынес бы этого наказания, – ответила Эмма. – Оно бы его сломало. А я не смогла бы смотреть, как секут тебя. Это сломало бы меня.

– Думаешь, я чувствую иначе? – спросил Джулиан. – Думаешь, я не провел здесь весь день и не умирал от того, как сердце мое обливается кровью? Я лучше отдам руку на отсечение, чем позволю тебе, Эмма, потерять хоть волос.

– Дело не только в тебе, – сказала она. – Дети… Они ведь знают, что я всегда лезу в самое пекло, что мне не впервой получать ранения. Они думают: ну вот, Эмма опять вся изранена, опять вся в бинтах. Но на тебя они смотрят совсем не так, как на меня. Если бы ты сильно пострадал, они бы испугались. И я не могла вынести даже мысли об этом.

Руки Джулиана сжались в кулаки. Эмма видела, как бьется пульс у него на запястьях. Она вдруг вспомнила о граффити, которое увидела однажды на пирсе Малибу: «Сердце – это оружие размером с кулак».

– Боже, Эмма, – произнес Джулиан, – что же я с тобой сделал…

– Они и моя семья, – сказала Эмма. Ее душили чувства, но она пыталась справиться с собой.

– Порой мне хочется… мне хотелось… чтобы мы поженились и они стали бы нашими детьми, – быстро пробормотал Джулиан, склонив голову.

– Поженились? – пораженно повторила Эмма.

Он посмотрел на нее. Его глаза пылали.

– Почему ты считаешь, что…

– Ты любишь меня меньше, чем люблю тебя я? – закончила за него Эмма. Джулиан поморщился от этих слов. – Ты сам так сказал. Я ведь сказала тебе на пляже, что я чувствую, но ты ответил, что не чувствуешь того же.

– Я не…

– Я устала от того, что мы лжем друг другу, – перебила Эмма. – Ты понимаешь? Джулиан, я больше так не могу.

Он запустил пальцы себе в волосы.

– Я просто не могу представить себе, что все заканчивается хорошо, – признался он. – Я вижу лишь сплошной кошмар, в котором все разваливается на части и я тебя теряю.

– Но я и сейчас не твоя, – возразила Эмма. – Во всяком случае, не том смысле. Не в истинном смысле.

Эмма попыталась сесть на колени. Спина болела, руки и ноги тянуло, как будто она пробежала марафон.

Глаза Джулиана потемнели.

– Тебе еще больно? – Он пошарил на тумбочке и протянул ей небольшой флакон. – Вот, Малкольм приготовил это для меня. Выпей.