– А почему в Дикой Охоте нет женщин? – спросила Диана. Она всегда задавалась этим вопросом.
– Женщины слишком дикие, – усмехнулся Гвин. – Мы собираем жатву с мертвых. Выяснилось, что, когда Леди Рианнон ездили вместе с Охотой, они не слишком желали ждать, пока мертвые
Диана рассмеялась.
– Рианнон… знакомое имя.
– Женщины оставили Охоту и взяли себе имя Адар Рианнон – Птицы Рианнон. Некоторые называют их валькириями.
Диана грустно улыбнулась в ответ.
– Страна фэйри бывает такой прелестной, – заметила она. – И вместе с тем – чудовищной.
– Ты про Марка?
– Марк любит своих родных, – сказала она. – И они счастливы, что он вернулся. Но по Охоте он тоскует – что порой трудно понять. Когда он к нам прибыл, он был весь в шрамах – и телесных, и душевных.
– Многие Сумеречные охотники покрыты шрамами, – возразил Гвин. – Это вовсе не значит, что они более не желают быть Сумеречными охотниками.
– Не уверена, что это одно и то же.
– А я не уверен, что это настолько уж разные вещи. – Он привалился спиной к большому серому валуну. – Марк был хорошим Охотником, но не отдавался этому всем сердцем. Он скучает не по Охоте, а по свободе и открытому небу и, может быть, по Кьерану.
– Ты знал, что они поссорились, – сказала Диана. – Но когда ты к нам приехал, ты был так уверен, что Марк его спасет.
– Сумеречные охотники желают спасти всех. А когда в дело замешана любовь – тем паче.
– Думаешь, Марк все еще любит Кьерана?
– Думаю, невозможно выкорчевать любовь полностью. Я думаю, что там, где любовь была, всегда будут тлеть уголья – как остатки костра переживают пламя.
– Но рано или поздно они угасают. И превращаются в пепел.
Гвин подался вперед, не отводя от нее мрачного взгляда двуцветных глаз – синего и черного.
– Ты когда-нибудь любила?