– Да, Белая Сойка. Она едва пришла, но поспешила именно туда, к нему. Это ли не доказательство, что светоч связан с теми, с кем мы сражаемся?

– Если так, то, когда он воскреснет, особенно если воскреснет раньше Жанны…

Вождь обрывает меня с явным нетерпением:

– Если поединок меж нами грядет, так суждено. Но от тебя не требуется об этом думать, от тебя нужно иное.

Ты исполнишь?

– Да, конечно…

Но сердце упало, сжимаются кулаки. Одна мысль о поединке Вождя и обретшего силу светоча устрашает меня, как устрашают мысли о новом витке войны, которую Вождь и Жанна хотели прекратить. Зачем так злы боги? Зачем?..

– Каждый день, ― вкрадчиво начинает Мэчитехьо, ― ты или кто-то, кому ты веришь, должен быть там, среди зарослей, в небе или ином укрытии. Я дам защиту от змей, дам беззвучие, дам перо для невидимости на крайний случай. Кто ходит туда, о чем говорит, является ли туда Эйриш или прячется там зверем, тенью, духом, ― все это я хочу знать. Если проводятся ритуалы, если приносятся жертвы, хоть что-то, ― я хочу знать.

– Ты узнаешь, ― тихо обещаю я.

– Это не все.

Он поднимается, снова идет ко мне. Остановившись вплотную, цепко смотрит в глаза.

– Жанна оберегала сестру. Та ничего не ведала, она слаба и нежна. Скорее всего, появление ее было попыткой передать повстанцам последнюю волю Жанны, больше она не возвращалась. Но если вернется, если светоч призовет ее, ― а он может призвать… ― Вождь вынимает невзрачное серое перо из собственных волос и дышит на него, затем вручает мне. ― Его нужно носить за ухом. Едва девчонка явится, зовите меня. Я услышу и приду. За ней.

Глаза горят, ноздри трепещут. Он чует чью-то кровь. Светоча? Или…

– Зачем она тебе? Ведь она…

Не Жанна. Вождь сжимает мою руку, заставляя крепче сомкнуть пальцы на сером пере.

– Она ― третий путь, Белая Сойка. Она ― буквальный смысл. Если сегодня боги не сжалятся, у меня не останется больше ничего. Помни об этом. Я доберусь до нее любой ценой.