– О чем говорит Сандрин? – спросил Арман у брата.

Жаклин сдавленно зарыдала в стороне, а потом закрыла лицо руками. Тело мадам Дюваль дрожало от слез и заполнившего ее стыда. По крайней мере, я очень надеялась, что ей было стыдно.

– Магия крови не принадлежит тебе, – прошептала я, решив начать поскорее.

– Вот тут ты не права, – ответил Патрис холодно. – Она как раз таки ему и принадлежит, просто я ее позаимствовал.

– Я не понимаю, – мотнул головой Арман.

– А чего ты не понимаешь? – усмехнулся Патрис. – Магия крови проснулась в тебе, но тебе она была не нужна. Постигать ее ты не хотел, как и хоть как-то использовать вообще. На мой взгляд, это было идиотизмом. Пока ты отмахивался от этой мощи, я изучал ее вдоль и поперек, а мама помогала черпать силу из тебя!

Арман невольно бросил взгляд на мать, которая не решилась поднять голову. Я не считала себя бездушной, но сейчас не испытывала ни капли жалости к этой женщине.

– Когда мы только начали тянуть из тебя силу, тьма сопротивлялась и нехило так брыкалась. Тогда у тебя и появились первые провалы в памяти. Ты вернулся с войны потрясенный ее ужасами и твой разум был податлив благодаря алкоголю.

– Но тьма и тебя не обошла? – спросила я. – Тебе тоже сила далась нелегко, верно? Это то, о чем говорил мсье Шаплен. Твое тело отторгало ее.

– Верно, – гневно выпалил Патрис. – Она жаждала крови, и некоторое время я мог сопротивляться. Тьма сводила меня с ума, я чувствовал ее власть, которая просто не помещалась внутри. Она постоянно рвалась наружу, требовала использовать магию. Я получал все, что хотел. Всегда! Где бы ни были вдвоем с Арманом, женщины смотрели только на меня, мужчины признавали мою силу, мой авторитет. Я чувствовал себя на вершине мира!

– Но тебе было мало! – в ужасе пробормотал Арман.

– Не мне! Ей! Она обостряла все чувства, увеличивая их в сто крат.

– В том числе зависть, тщеславие и гордыню! – сказала я и прижалась к Арману, наконец ощутив холод, который не замечала прежде.

– Мама, – позвал Жаклин Арман. – Как ты это допустила?

– Я не могла ему отказать, – ответила она и все же посмотрела на сына. – Я не могла не дать ему то, чего он так хотел!

– Но это же противоестественно! – воскликнула я и тут же получила гневный взгляд в ответ. Но он меня не остановил. – Вы жертвовали одним сыном во благо другого! Хотя нет, даже не во благо. Вы потакали всем его капризам, болезненной зависти и даже жажде обладания чужой силой! Неужели вы не видели, что творил ваш сын? Неужели спокойно закрывали глаза на боль другого сына?

– Я лишила его памяти! – закричала она.