Впрочем, по рассказам Инесс некоторым — все же везло. Поступали в Академии, приобретали знания, находили работу. Помню, как грустно улыбалась подруга и добавляла:

— Для этого требуется много и усердно трудиться. Понравиться преподавателям, зарекомендовать себя в качестве прилежного адепта, почаще участвовать в магических турнирах, под конец суметь завести важные связи.

Сжала губы, сдерживая ругательство. Всего — то раз плюнуть.

Вэн прав — я не то чтобы приглянулась хоть какому-нибудь приличному работодателю, меня даже в личные помощницы мага не возьмут… нет соответствующих навыков!

— Леди.

Бряцнув ведром о голень, бросила колкость и на позвавший слева голос отреагировала молчанием.

— Леди чем-то огорчена?

Наверное, все, кто в эту пору был на улице и видел меня со стороны, очень удивились. Раскрасневшаяся, с копной взлохмаченных рыжих волос, я перла к колодцу как танк. От того, резковато развернувшись, уронила ведро и ощутила в глазах темноту. Проморгалась от закружившихся разноцветных звёзд и не поверила увиденному.

Во-первых, свободный до этого луг усеивали роскошные, из атласных тканей с серебряной отделкой, походные шатры. Меж ними с грациозной степенностью расхаживали гибкие силуэты. У большинства за спиной — лук и колчан, на широких поясах — ножны с клинками.

Во-вторых, я легко узнала окликнувшего. Он стоял, прислонившись к дому, опираясь одной рукой на рукоять, и обворожительно улыбался.

— Лафаэль! — Взвизгнула я и поняла, что больше не злюсь. Хочу, а не получается.

Слишком уж обрадовалась доброй встрече. Он первый, кто увидел во мне не дочь заклятого врага, а перепуганную девушку. Плохо осознающую, где она, остро нуждающуюся в дружеском плече, утешающем совете, теплой улыбке. И бескорыстно помог.

— Диана, — лучник обнял за плечи. По-дружески, не сильно крепко, но с такой теплотой и заботой, какие всегда дарил, если оказывался рядом. — Безумно рад видеть в добром здравии.

Ответила нежным объятием.

— И я тебя.

Он внимательно оглядел мои лицо, скрытую под мешковатой одеждой фигуру, огрубившие от домашней работы ладони, помрачнел.

— Похудела.

— Жизнь в деревне — тяжелый труд, — отмахнулась, намекая, что всем довольна. — Лучше расскажи, что произошло после… — вот тут слова отчего-то встали в горле комом. Откуда ни возьмись, нахлынуло острое чувство вины.

— Твоего побега, хочешь сказать?

Кивнула и стыдливо потупила глаза.