Отец немедля поднял руку, веля войску остановиться. Дядя же спрыгнул с коня и крепко обнял друга.

– Кайза!

– Зумана, – глаза шамана блестели двумя углями из-под капюшона. – Ты готов?

Дядя усмехнулся и пожал плечом.

– Нельзя быть готовым к смерти. Нельзя приготовиться к боли. Но думаю, что да.

– Хорошо, – Кайза кивнул и вытащил из-под плаща небольшой походный бубен. – Я нашел для вас песню.

Он опустил капюшон, обнажив голову, покрытую странным убором из перьев и костей. Лица шамана было почти не видно за ним. Только глаза, яркие, как всегда... От них к подбородку и ниже тянулись две угольно-черные полосы, которые казались мне провалами в вечность. Кайза поднял бубен над головой и в полной тишине ударил колотушкой по упругой темной коже. Мерный гул наполнил рощу и всю низину под горой. В этом звуке сплелись сила и уверенность, бесстрашие и хладнокровие, в нем была готовность принять свою судьбу, что бы она ни уготовила нам впереди. Я чувствовал, Как от рокота бубна и гортанной песни шамана покрывается мурашками моя кожа, встают дыбом волосы на затылке. Чувствовал, как сотни сердец начинают звучать в едином ритме, как последние клочья страха и сомнений раздирает и растаскивает по холдным камням дикий ветер, что трепал наши волосы и края плащей.

«Смерти нет».

Вот что я слышал в звуках этой песни.

Наконец бубен затих, а Кайза поднял руку подобно королю и опустил ее, указав воинам на врата. И отец первым дал шенкелей своему жеребцу, направляя его к холму. Вскоре посреди рощи остались только пятеро – мы с Вереском, дядя, Ива и шаман.

– Я позабочусь о них, – сказал Кайза, и дядя Пат вдруг протянул ладони к Вереску, помогая ему спуститься с коня. На сей раз ноги мальчика были надежно закованы в металл, и тот прочно встал на землю. Взгляд его, впрочем, был растерянным и даже напуганным.

– Фарр? – он обернулся на меня, словно ища защиты. – Разве мы не вместе?

– Нет, – ответил за него дядя. – Вы останетесь с Кайзой.

Он подал Иве руку, чтобы той удобней было выбираться из седла, но девчонка не приняла ее, сама спрыгнула вниз. Посмотрела на всех нас с тоской и обидой.

– Нет! – сказала она. – Не оставите вы меня тут! Коль с собой не берете, так сама пойду!

И бросилась прочь, только драный подол старой штопаной рубахи мелькнул меж деревьев...

Кайза помотрел ей в след, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он просто положил руку на плечо мальчика, словно взял его под свою защиту.

– Жаль, – промолвил шаман. – Двое лучше, чем один, а три – лучше, чем два. Что ж, она сделала выбор. – Кайза обернулся к дяде: – Прости, что не могу пойти с вами. Мы сделаем все, что сможем здесь.