Красные и представители Алой гвардии делают шаг назад, опасаясь вспышки моего гнева. Серебряные дворяне лишь бросают на нас взгляды, полные отвращения, – хоть никто и не осмелится сказать что-то нам в лицо. Усмехнувшись, Джеральд направляется к дочери, но Элейн аккуратно уклоняется от него.

Она быстро кладет руку мне на плечо. Я чувствую, как ее ладонь дрожит на моей коже.

– Спасибо, – выдыхает она так, чтобы слышать ее могла только я. – Спасибо тебе, любовь моя. Мое железное сердце.

Кажется, что весь свет, что был в комнате, собрался на ее коже. Она ослепительна, сияет, как маяк, зовущий меня домой.

Я хочу сказать, что сделала это не только ради нее, но не могу открыть рот.

Я сделала это ради себя.

Мотылька в окне больше не видно.

«И ради нее».

Сад скульптур, как и остальное поместье, запущен и зарос без заботливого взгляда зеленых. Кармадон мог бы творить здесь удивительные вещи. С одной стороны открывается потрясающий вид на долину до самой реки. Статуи кажутся больше, чем я запомнила, и куда более зловещими. Они застыли в дугах из стали и хрома, непоколебимого железа, гордой меди, даже полированного серебра и золота. Я не останавливаясь провожу по ним пальцами, и по каждой из них пробегает рябь. Некоторые из них изгибаются, подчиняясь моей воле, перестраиваясь в стремительные изгибы или тонкие, как нить, веретена. Использование моих способностей для искусства – это катарсис, снятие напряжения, которое обычно я могу найти только на тренировочной арене. Я долго хожу в одиночестве, переделывая все по своему вкусу. Если я хочу преодолеть следующее препятствие, мне нужно по максимуму сбросить напряжение.

Я должна встретиться с ней один на один. Без отговорок. Без Элейн и Птолемуса. Очень заманчиво позволить им сражаться в этой битве за меня. И мне бы не хотелось, чтобы это вошло в привычку.

Она ждет меня в моем любимом месте. Чтобы испортить его. Чтобы причинить мне боль. Без окружающих ее животных, в тени стальной арки она кажется очень маленькой. При ней нет ни пантеры, ни волка. Даже мотылька нет. Она хочет поговорить со мной наедине. Даже ее одежда кажется тусклой, всего лишь эхом тех драгоценностей, шелков и мехов, которые я помню. Она одета в простое прекрасного темно-зеленого цвета платье, и я мельком замечаю леггинсы под ее юбками. Ларенция Серпент в разъездах. Полагаю, она заключила союз с Джеральдом и другими Серебряными, противостоит нам, но не может делать это в открытую.

Ее черные волосы развеваются на ветру, и я замечаю на ее голове седые пряди, которых никогда раньше не видела.