– Но это не значит, что ему чуждо горе. – Ангербода забралась на спину волчицы. – Да и когда ещё ты побываешь на похоронах бога?

Они последовали за воронами и после леса оказались на скалистом пляже, где, казалось, собрались представители всех Девяти Миров. Такой разношёрстной компании Ангербоде не приходилось лицезреть прежде: асы, ваны, светлые и темные альвы, гномы и тролли, валькирии Одина и его эйнхерии – сражённые в битвах воины, и даже несколько великанов, которых она раньше встречала. Ведьма натянула капюшон на лицо, чтобы никто не узнал её. Если погребальную ладью действительно удерживает на месте заклинание, ей понадобится вся сила, какую она сможет собрать, чтобы рассеять его. А потому не было потребности тратить силы на обращение в старуху, раз уж капюшона вполне достаточно.

Толпа расступилась перед колдуньей и волчицей, как перед прокажёнными. Вдвоём они подъехали прямо к берегу, где наполовину в песке и наполовину в воде покоился огромный корабль. Несколько асов и тролль стояли у его борта, согнувшись пополам в попытке отдышаться. Среди них, явно разъярённый, был и Тор. Ведьма слезла с волка и вынула поводья из пасти животного; они мгновенно превратились обратно в трость, на которую Ангербода опиралась, шагая по тёмному песку, рассыпающемуся под ногами.

Она как раз направлялась к кораблю, когда услышала позади себя рычание, а обернувшись, увидела, что два берсерка[7] Одина скрестили копья между ней и волчицей, а ещё двое направили остриё своего оружия прямо в горло её спутницы.

– В этом нет необходимости, – холодно обронила Ангербода, всё ещё скрывая лицо под капюшоном.

Берсерки и не шевельнулись.

– Всё хорошо, – сказала ей волчица. – Просто поторопись и сделай то, что они хотят, чтобы мы могли уйти.

Ведьма снова направилась к ладье, и Тор, хмурясь, уступил ей дорогу. Он обернулся, и, проследив за его взглядом, Ангербода увидела Одина: одетого не в тяжёлый дорожный плащ и шляпу, в которых он обычно ей являлся, а в роскошный наряд, подобающий высшему из богов. Всеотец смотрел на неё своим единственным глазом, и она видела в нём печаль, хотя и не могла заставить себя пожалеть его.

Рядом с ним стояла женщина, которую Ангербода едва узнала со времён своего пребывания в Асгарде, – его жена Фригг, одетая в лучшие одежды, которые колдунья когда-либо видела. Её темные волосы были искусно заплетены в косу, а на заплаканном лице неприкрыто отражалось горе.

Она увидела также Фрейра, Фрейю и Тюра, все они выглядели полными скорби. Но их ей тоже не было жаль.