И поняла, что ответ прост: она воспользовалась Иггдрасилем для путешествия, а Древо принадлежало ему. Неудивительно, что он обнаружил её сразу же, как она сотворила сейд.

Колдунья с притворным недоумением посмотрела на него и спросила:

– Кто же сей человек, что призвал меня сюда? – «Снова», хотелось ей добавить. – Я проделала трудный путь до этого места, и я действительно умерла очень и очень давно.

– Имя мне Вегтам, я скиталец. Поистине гибла ты множество раз, но вновь воззвал я к твоей душе, ибо нужно мне знание, коим ты владеешь.

Ангербода чуть было не закатила глаза от этого лживого имени, но сдержалась, и выражение её лица осталось прежним. «Вегтам» натянул поводья Слейпнира и потребовал:

– Скажи мне, в чью честь так украшен чертог Хель? Кого собралась она чествовать?

Хель не ответила на тот же вопрос самой Ангербоды, но внезапно женщина вспомнила слова своей дочери: «Здесь, внизу, я вижу больше, чем ты думаешь. Мне ведомо то, чему суждено случиться».

Внезапно она поняла, кого ждёт Хель.

– Отчайся, Вегтам, – сказала она, повернув к нему голову, и лицо её снова стало пустым, – ибо Хель сварила свой мёд для Бальдра, сына Одина, что будет убит побегом омелы. Но слишком многое я открыла тебе и посему умолкаю.

– Нет, не молчи. Кто станет его убийцей? Кто подлинно убьёт сына Одина?

Почему он спрашивает меня снова, когда я уже всё ему поведала? Неужели считает, что ответ изменится, или думает, что в смерти Бальдра есть какой-то подвох и он не просто будет пронзён стрелой из омелы?

– Слепой брат Бальдра, Хёд, – ответила она, вспоминая свое видение, – которого, в свою очередь, убьёт тот, кто отомстит за Бальдра. Я уже говорила тебе об этом и о многом другом.

– Расскажи мне подробнее о его смерти. Расскажи мне всё, чтобы я смог воздать его убийце по справедливости.

– Справедливость восторжествует, – не удержалась колдунья, и её потрескавшиеся губы сложились в жестокую улыбку, – когда твой сын войдёт в чертог моей дочери, Один-Всеотец.

– Ты не мудрая женщина и не пророчица, Железная Ведьма Ангербода, породившая чудовищ, – холодно произнёс Один, натягивая поводья, чтобы развернуть Слейпнира.

– Пусть и лживо твоё имя, как и эта могила, – парировала она, – ты прекрасно знаешь, что единственная правда здесь – в моих словах.