При этих словах Ангербода едва не разрыдалась. Хель потеряла сознание, её грудь едва поднималась и опускалась под грудой одеял. Когда Бальдр вернулся с ведром воды и хворостом на растопку, он увидел, что колдунья сидит и пристально смотрит на пребывающую в беспамятстве дочь, пытаясь понять, что именно с ней не так.
– Как она? – Бальдр подошёл и присел на кровать. Он посмотрел на Хель, сжал губы в тонкую линию, а затем поднял взгляд на ведьму. Что-то было в выражении его лица, в его глазах – цвета тёплого синего летнего неба, столь отличающихся от льдисто-голубых глаз его отца, Одина, – что не давало Ангербоде покоя, заставило её выдержать паузу.
Очевидно, проблема была в том, что Бальдр в принципе пришёл вместе с Хель, тогда как ведьма ждала одну дочь. Она рассчитывала, что будет спасать
– Она спит. – Ангербода не сводила глаз с молодой женщины. – Почему ты здесь?
– Ты же сама сказала – Иггдрасиль больше не удерживает границы между мирами в неприкосновенности, и мёртвые стали оживать…
– Нет, – произнесла она, поворачиваясь к нему лицом, – почему ты
– Она бы не добралась сама.
– А тебе какое дело? – Ведьма прищурилась. – Где твоя жена? Разве она не умерла вместе с тобой?
– Это так, – признался Бальдр.
– И где же она сейчас?
Мужчина глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
– Если ты пытаешься найти какой-то скрытый мотив, из-за которого я сопровождал твою дочь сюда, то, боюсь, тебе вряд ли повезёт что-то обнаружить.
Ангербода могла бы привести сколько угодно возможных мотивов для его поступка, но вместо это она тоже только вздохнула.
– Ну ладно, если ты так хорошо знаешь Хель, что, по-твоему, с ней не так?
– У неё что-то с сердцем. Оно бьётся непостоянно и с большим трудом, – произнёс он с такой уверенностью, что колдунья издала удивлённый возглас, заставивший его оторвать взгляд от спящей и пожать плечами. – Хель – такая же ведьма, как и ты, как моя мать, как Фрейя. Она когда-нибудь проявляла свою силу в детстве?
– Никогда, – нахмурившись, ответила Ангербода.