Колдунья не смогла с ней не согласиться.

– Тогда, полагаю, нам стоит попрощаться, мой старый друг, – прошептала она, и волчица лизнула её в лицо, а затем позволила Скади впрячь её в сани старой упряжью, которую Ангербода смастерила для тележки, уже давно занесённой снегом.

А потом Охотница повернулась к ведьме.

Слезы навернулись на глазах Ангербоды ещё до того, как подруга обняла её, и они отчаянно прижались друг к другу.

– Пожалуйста, не уходи, – просьба колдуньи прозвучала почти как всхлип, а плечо Скади намокло от влаги. – Я сумею защитить тебя. Я буду защищать тебя. Просто останься со мной.

– Я не могу, – ответила ётунша хриплым от волнения голосом. – Мертвецы встанут плечом к плечу с великанами. Разве ты не понимаешь, что это значит? Я увижу своего отца на поле боя, и он будет мной гордиться.

– Он и так гордился тобой, – возразила ведьма. – Кто бы не гордился такой дочерью?

Охотница положила ладонь на щёку подруги.

– Даже если ты сможешь защитить меня от огня, это ведь будет ценой твоей собственной жизни, да?

Ангербода в какой-то момент, сама того не сознавая, приняла мысль о том, что сама погибнет. Ей никогда не приходило в голову укрывать заклинанием ещё и себя – её щит предназначался только для дочери.

– Если так, – продолжила Скади, – то как бы я осталась здесь, с Хель, под твоей защитой? Неужели ты думаешь, что я бы смогла просто стоять и смотреть, как ты жертвуешь собой ради меня? – Она покачала головой. – Нет. Никогда.

– Это веский аргумент, – не смогла не признать колдунья.

Охотница наклонилась и пробормотала:

– Так что если есть жизнь после этой, то именно там мы и встретимся снова.

– А если нет? – выдавила из себя Ангербода. Что, если я не смогу умереть…

– Тогда на этом всё, – прошептала Скади и поцеловала её в последний раз.