Он действительно любит её.

– Нет, если я справлюсь, – произнесла, наконец, колдунья. – Пожалуйста, отойди в сторону, чтобы я могла попрощаться. Мне нужна всего минута.

Бальдр согласился и не стал задавать вопросов.

Ангербода села рядом со спящей дочерью. Она развязала оба свои пояса, плетёный и кожаный, на котором висел окровавленный нож с рукояткой из оленьего рога, и положила их на стол рядом с вязаными перчатками без пальцев, которые сняла, чтобы позаботиться о Хель. После небольшой паузы она также размотала янтарные бусы, которое Локи подарил ей много лет назад, и присоединила их к остальными своим ценностям, которыми обзавелась за годы этой жизни.

Она больше не нуждалась в них.

Хель перевернулась на бок, дрожа под слоями одеял, её губы и кончики пальцев тревожно посинели. Больше она не шевелилась, но Ангербода почувствовала легкое дыхание на своей ладони, когда убрала волосы с лица дочери.

– Дитя моё, – сказала ведьма так тихо, что только Хель могла её слышать, – я сожалею о том, что случилось с тобой. Но когда ты проснёшься, то окажешься в лучшем мире, чем этот. Я видела это.

Колдунья приподняла покрывало и скользнула рукой, сжимающей пульсирующий свёрток, вниз по платью дочери. Хель дышала отрывисто и поверхностно, её грудь едва вздымалась.

Полюбовавшись ещё немного на её спящее лицо, Ангербода сунула детскую игрушку Хель под подушку дочери. Фигурка давно истёрлась от того, что её грызли и теребили в маленьких ручках, но теперь на ней появились новые отметины: руны, отливающие медью от крови, стекавшей с лезвия, которым женщина вырезала их на поляне всего несколько минут назад.

Ангербоды не будет рядом, чтобы увидеть, как её последнее заклинание подействует, поэтому она вложила в игрушку всю силу, на которую была способна. Она могла бы высечь эти руны на чём угодно – на роге или на любой деревяшке, – но эта фигурка содержала в себе всю глубину любви, которую Локи испытывал к дочери, когда мастерил её для Хель много веков назад. И это делало её более могущественной, чем любой другой предмет, который колдунья могла придумать, чтобы использовать в своих целях.

Ей не нужно было переживать, сохранится ли магия после её ухода. Она знала, что так и будет. Иначе и быть не могло.

Ангербода поцеловала Хель в висок и снова укрыла её, надежно укутав одеялами и мехами хрупкое тело. Затем ведьма повернулась к Бальдру и, взяв его за плечи, пристально посмотрела прямо в глаза.

– Не передвигай её, – сказала женщина. – И вообще не прикасайся. Она проснётся только тогда, когда заклинание завершит своё действие, и ни минутой раньше. Если ты разбудишь её до того, как всё закончится, колдовство не сработает, и Хель умрёт. – Она впилась в него своими перепачканными пальцами, и засохшая кровь осыпалась на рукава. – Ты меня понимаешь?