От восторга смеюсь, и Санаду ускоряется, вынуждая меня прятать лицо от ветра на его груди. Он несётся зигзагами, подскакивает на немыслимую высоту, удлиняя наш путь, но Нарнбурн на такой скорости да по крышам оказывается слишком маленьким городком.

Напоследок Санаду делает головокружительное пятерное сальто, выдавливая из меня настоящий вопль ужаса и восхищения, после чего почти плавно приземляется на дорогу к Академии.

Опять смотрит мне в лицо с вопросительно-ожидающей улыбкой, и в тёмных глазах – веселье. А у меня грудь распирает от эмоций, хочется прыгать и кричать. Руки и ноги подрагивают от возбуждения.

– Это было… Неописуемо! Невероятно! Изумительно! – нет слов передать бушующие чувства, и эти кажутся блеклыми, какими-то недостаточными. Улыбаясь, порывисто дыша, я приподнимаюсь и чмокаю Санаду в щёку. – Спасибо! Вы – лучший!.. – смутившись, выпаливаю: – Архивампир из всех, кого я знаю!

– Ах, бедный благородный Тан, – засмеявшись, Санаду подбрасывает меня и ловит на руки – и я ничего себе не отбиваю, как это случилось с медведеоборотнем в Академии. – Если он узнает, то очень огорчится. Он не любит проигрывать.

– Ну, он всегда может попробовать перехватить пальму первенства.

– Я бы на вашем месте не соглашался становиться его ношей при прыжках по крышам: боюсь, не удержит. Да и сам рискует свалиться.

– О, спасибо за предупреждение. Если предложит прокатить – попрошу его тренироваться с мешками муки… А ещё раз подкиньте, ощущения здоровские.

Хмыкнув, Санаду подкидывает меня ещё выше и так же мягко ловит.

Марк Аврелий разражается гневным стрекотом и спрыгивает с моей груди на землю от греха подальше.

А Санаду снова смеётся:

– Марк Антоний, похоже, считает иначе.

– Ну, Марк Аврелий предпочитает прыгать сам. А я, как существо не прыгающее, с удовольствием пользуюсь случаем.

– Вот так, – цокает Санаду и со мной на руках направляется в сторону скрывающейся за полями Академии, – мной просто бессердечно воспользовались!

– Ну почему же, очень сердечно, – я прижимаюсь к его плечу, чтобы посмотреть за спину: Марк Аврелий, подёргав шёрсткой и оглядевшись, припускает за нами.

– Прямо от всего сердца воспользовались.

– Конечно! – фыркаю я и, помедлив, так и оставляю голову на его плече. – Как же иначе?

Санаду сглатывает, я наблюдаю, как дёргается над шёлковым галстуком-платком кадык, пульсирует жилка. Глубоко вздыхаю. Аромат кофе и можжевельника смешивается с запахом мокрой травы и пыли.

Вдалеке громко кричат птицы. Санаду шагает по пустой дороге. Воздух ещё влажный после дождя, свежий. Моё бешено колотящееся сердце постепенно успокаивается, и в мышцы возвращается боль, погасшая на время сумасшедшего бега и прыжков по крышам.