– Мне нравится в тюрьме! – уверяет он.

– Ты хоть представляешь, сколько усилий мне пришлось приложить, какие связи задействовать, чтобы узнать, где ты и добраться сюда? Выходи немедленно!

– Спасибо, но нам скоро ужин принесут, я не могу пропустить ужин! – проникновенно заявляет Санаду.

Вот позёр! Но мне нравится, что он даже ради свободы не хочет идти с Марой.

И не нравится, что она здесь.

– Убью-ю! – беснуется запертая тварь.

Мара косится на зверюгу.

А Санаду – он косится на меня. И снова обернувшаяся к нему Мара резко оглядывается.

Её глаза расширяются. Ещё и зубы заостряются. Мара бросается ко мне, на ходу трансформируясь в подобие запертой твари.

Я вижу это словно в замедленной съёмке. И метнувшегося за ней Санаду. Он не сможет её обогнать – разная дистанция, разный старт. Но он прыгает, ухватывает длинные волосы Мары и, упираясь ногами в пол, дёргает её назад и в сторону.

Находящаяся в полупрыжке Мара отлетает с его пути и врезается в клетку с тварью. Тварь уже высвободила лапы и успевает просунуть их сквозь прутья со стороны Мары, ухватывает её за локоть, тянет к себе.

– Санаду! – кричит Мара.

Ровно в тот момент, когда он обнимает меня и прижимает к себе.

Санаду не оглядывается.

– Бежим, – требует он.

– Ты-ы пои-дёш-ш со мноуй? – неловко ворочает языком Антоний.

Вой Мары и твари заглушает ответ Санаду, но я всем телом ощущаю, что он кивает.

Вокруг нас вспыхивают световые линии.

Странно, до этого Антоний обходился без таких штук. Телепортации что-то мешает?

Я чуть отстраняюсь, чтобы оглядеться: в зале всё по-прежнему, Мара отбивается от твари, пытающейся притянуть её к решётке своей клетки.