Кошусь на Мару: она хмурится. Но её рука в моей руке даже не дёргается.

Странно, что её нет в этой сцене, потому что подобные подворотни точно не мой страх.

Натиск усиливается, и обороняющиеся отступают.

– Локк, сдавайся! – рычит центральный из тройки атакующих и ударяет по щиту более крупным файерболом. – Вас осталось двое!

– Да щаз! – отзывается брюнет, продолжая отступать вместе с кудрявым напарником.

Их по-прежнему прикрывает совместный щит.

«Вообще, от защиты сражения не выигрываются», – успеваю подумать я, и вдруг рука Мары сжимается на моей. Краем глаза замечаю, как расширяются её зрачки. А в следующий миг за наступающими из кучи мусора поднимается катана. Сама по себе! Взмывает чуть выше их голов, лезвие вспыхивает в тусклом освещении.

Мощным порывистым движением катана срезает головы двум ближним нападающим и застревает в шее третьего. Весь проулок заливает кровью, и её металлический запах перебивает царящую здесь вонь.

Ну словно японский фильм о мечниках смотрю, там такие же фонтаны хлещут.

Прислушиваюсь к себе и с радостью отмечаю, что никакого желания попробовать крови нет.

Магический щит победителей истаивает, позволяя осевшей на нём крови схлынуть вниз, забрызгивая ботинки мужчин.

– Локк, твою ж мать! Ну обязательно было так? – шипит его напарник.

– Переживёшь, – холодно произносит этот самый Локк, направляясь к одной из куч мусора.

Катану, всё ещё висящую в воздухе, он подхватывает и отточенным движением избавляет от крови. Перешагивая ещё дёргающееся тело, убирает меч за пояс. После чего тяжко вздыхает и разворачивается к горе мусора, демонстрируя нам свой резкий профиль:

– Выходи. Давай быстрее, пока стражники не набежали.

Куча мусора вздрагивает, поднимается. И становится понятно, что это не просто мусор, а кусок ткани с нашитыми на него веточками, бумажками и осколками. Под ним прячется детская фигурка.

– Ты почему не следовала плану? – строго спрашивает Локк.

Ответить фигурка не успевает: в подворотню вбегает толпа мужиков с ножами, и Локк, резко поворачиваясь к ним, кладёт ладонь на рукоять катаны.

Разворачиваюсь к Маре и перекрикиваю поднявшийся грохот и вой:

– И чем страшна эта потасовка в подворотне?