В ушах слегка шумит, холод ещё бродит внутри, и я крепче прижимаюсь к такому тёплому Санаду.

Мара интересуется вроде бы невинно:

– Дорогой, а ты уверен, что она настоящая, а не одна из иллюзий?

Решаю не придираться к этому «дорогой», всё равно сил не хватит ей помешать так к Санаду обращаться. Да и в принципе лучше пусть так вредничает, чем более серьёзные пакости устраивает.

Мара продолжает тем же невинным тоном:

– Может, эту иллюзию специально послали нас задерживать и магию из кристаллов вытягивать? Ты же помнишь, нам постоянно нужна магическая подпитка.

– Я прекрасно всё помню, – строго отзывается Санаду и поглаживает меня по волосам. – И захочу – не забуду.

Повисает тишина. Увы для моей гудящей головы – ненадолго.

– Тебе нечего стыдиться, – выдаёт Мара. – Мы хищники. Для хищников естественно убивать.

– Мара, – раздражённо выдыхает Санаду. – Пропаганду идеологии Неспящих оставь при себе!

– Это не идеология, это правда, которую тебе давно пора принять. Тем более, после непризнанного мира.

– Мара, – сквозь зубы цедит Санаду. – Это не то, что можно назвать приемлемой правдой. Жрать себе подобных – проклятие, наказание.

– Люди нам не подобны, – на полном серьёзе заявляет Мара, я аж глаза приоткрываю глянуть: вид у неё тоже серьёзный. – Вампиры – другие. Поэтому когда мы поглощаем жизни людей, нельзя сказать, что мы пожираем себе подобных.

Я прямо чувствую, как Санаду закатывает глаза: фанатики они такие, да.

Хотя некоторая доля истины в таком межевании есть: при превращении физиология частично меняется. Но совсем отказать вампирам в подобии людям? После того, как вырос среди людей, сохраняешь всю память и продолжаешь ощущать себя просто немного усиленным человеком? Да ну! Даже если со временем накапливаются психологические отличия, всё равно вампир делается из человека и рожает детей, так что все отговорки про отсутствие подобия бред чистой воды. Впрочем, как оправдание практически каннибализма – сойдёт.

– Бред и отговорки! – высказывает Санаду свой похожий на мой вердикт, и его ладонь крепче прижимается к моей спине.

Его эти разговоры явно задевают.

– Ты тоже ел людей, – бьёт по больному Мара.

Санаду крепче меня обнимает, будто прячется в этих ощущениях от слов Мары. Острое чувство – Санаду с удовольствием заткнул бы мне уши, чтобы я этого не слышала. Но я лишь обвиваю его талию и поглаживаю, ворчливо предлагая:

– Давайте обсудим нашу стратегию. И, кстати, Мара, как тебе удалось сбежать от Танарэса?