Любопытство приходится умерить: не при Маре же шептаться, да и отпускать друг друга нельзя – растащит в разные места.

Так что по тропке передвигаемся гуськом: впереди я, следом держащий меня за руку Санаду, а за ним уже и Мара, тоже держащаяся за него.

На полянках мы резко ускоряемся, хотя теперь, когда нас трое, иллюзии начинают формироваться ещё медленнее, чем прежде – деревья только слегка искажаются, а мы уже выскакиваем на следующую тропу. Двигаемся строго прямо, не сворачивая, прислушиваясь к ощущениям.

Но толку от этого никакого. Пробуем порой сойти с тропы между полянами – но каждый раз невидимая преграда не даёт отклониться от курса. В лесу, до того, как мы попали в плен полян, сворачивать можно было куда угодно.

– Мне кажется, это бесполезно, – устало произносит Мара где-то через час забега.

– Но не садиться же нам здесь и умирать, – замечает разделяющий нас Санаду.

– Честно говоря, – признаюсь я, – мне тоже кажется, что испытание заключается не в беге на скорость. Как-то это… не очень, если мы не проходим экзамен в сборную по спринтерскому бегу или чему-то подобному.

– Только не ясно, что от нас хотят, – вставляет Мара.

– Развлечений, – обречённо выдаёт Санаду.

– Может, нам надо не избегать испытаний, а пройти некоторое их количество? – предполагаю я не слишком уверенно.

С минуту мы семеним молча, я ощущаю сомнения Санаду не только кровью, но и по тому, как судорожно он сжимает мою руку.

Магии в кристаллах всё меньше, я не ощущаю исходящее из них живительное тепло. Наверное, в основном их поглощают Санаду и Мара, потому что оба архивампиры.

– Обидно будет проиграть, – бурчит Мара, – если мы остановимся в паре полян от выхода.

– Да ладно, – хмыкаю я. – Ты правда можешь предполагать, что нам надо просто добежать до финиша?

– Я думаю, нам надо отыскать скрытый выход, – Санаду поглаживает моё запястье большим пальцем. – Я бы сделал такое испытание. Найти что-то неочевидное, доказать свою сообразительность – чем не выход?

– А если мы вообще не должны были попадать на поляны? – предполагаю я. – Что, если для победы надо было избежать соблазнов и не позволить себя задержать?

– Я бы именно так и сделала, – Мара передразнивает интонации Санаду.

Я же продолжаю рассуждать:

– Я бы тоже сделала так, если бы целью было только получить самых-самых. Но если цель ещё и развлечься, а мне кажется, такая цель есть, – мой голос помимо воли мрачнеет, – то выход должен быть. Иначе с момента схода с тропы победа невозможна, и наблюдать станет неинтересно. Какой в этом смысл, если нет элемента непредсказуемости?