Распахнув в удивлении глаза, Ежи впервые прямо посмотрел на мужчину.

– Нет, – выговорил он, сам в том засомневавшись. – А могу быть?

– Говорят, странные вещи ты у тюремщика спрашивал.

– А-а-а, это, – опустил голову Ежи. – Я подумал, что умер.

Мужчина негромко засмеялся, смех его будто рождался и умирал где-то глубоко у него в груди, звучал как песня старого дуба.

– Раз ты не юродивый, то знаешь, что за колдовство казнят?

– Я не колдовал никогда, – негромко проговорил Ежи.

– А совиный оберег откуда?

– Нашёл.

– Ну-ну, нашёл. И господина своего где-то нашёл, а так ни сном ни духом не знал, что он чародей?

Ежи прикусил губу и хлюпнул носом. Из носа текли сопли, и хотелось чихнуть. А ещё отчего-то было не страшно, хоть судьба его казалась предрешена. Ежи казнят или отправят на каторгу в Лойтурию, ему не увидеть больше матери, не услышать звонкого смеха Веси, не поговорить с Милошем. Но в мрачной темнице совинского замка Ежи вдруг растерял весь свой страх, только отчаяние, только пустота в нём остались, они зияли чёрными дырами в груди. Быть может, в ночь пожара он всё-таки умер.

– Что ты от меня хочешь? – посмотрел он на мужчину исподлобья. – Чтобы я признался, что виновен? Я не колдовал, но для остальных всё равно виновен. Так что?

– Хочу, чтобы ты рассказал о лесной ведьме.

Глупая надежда кольнула сердце и тут же сгинула. Расскажет Ежи всё, что знает, но разве после этого его отпустят? Нет, его отправят на Холодную гору или вовсе оставят гнить в темнице.

– А что рассказывать?

Обветренная ладонь легко постучала по столешнице пару раз. Мужчина цокнул языком, в серебряных глазах мелькнула насмешка.

– Всё с начала рассказывай, с того самого момента, как вы с этим Милошем встретили её в Ратиславии.

Ежи посмотрел на мужчину с отчаянием. Если бы он отказался говорить, так его стали бы пытать, и он всё равно выложил бы всё, что знал, а то и больше. Так к чему было отпираться?

И Ежи рассказал, как всё случилось: о Милоше и Стжежимире, о своём пути в Ратиславию, об ограблении фарадалов, о мельнице в Заречье и о проклятии ведьмы, о встрече с Охотниками и жизни в Гняздеце. Даже о том, как Вороны расправились с Охотниками, Ежи не утаил. И когда он рассказал, как у дома королевского целителя нашли мёртвых ратиславцев, а вскоре уже другие ратиславцы стали угрожать самому Ежи расправой, сероглазый довольно улыбнулся.

– Вот, значит, как, – пробормотал он себе под нос и добавил громче: – Толстяк, принеси пожрать! На двоих!