Значит, она его не признала.

– А это имеет значение? Моя семья богата. Если тебе нужно от меня золото, ты его получишь, но не могу обещать, что после этого тебя и всех твоих людей не вздёрнут на суку.

Улыбаясь, Годявир провела пальцем по лезвию ножа.

– Мне не нужно твоё золото, – сказала она наконец. – Только ты сам.

– Что именно от меня требуется?

– Ты сам, – повторила старуха.

Ни улыбка её, ни слова Вячко не понравились.

– Взять его, – процедила Годявир.

И прежде чем Вячко схватился за меч, старуха приставила нож к шее бесчувственного Зуя.

– Не стоит, – оскалилась она.

«Сука, сука!»

Рука точно обрела собственную волю, вцепилась с силой в рукоять меча. Вячко едва смог заставить себя отбросить меч в сторону, и тут же один из фарадалов подобрал его.

Двое схватили Вячко за руки, третий приставил к спине его собственный меч. Вячко не сопротивлялся, пошёл послушно с показным равнодушием.

Женщины и дети затихли, они смотрели на Вячко с восхищением и страхом, словно знали о нём больше, чем он сам.

Вячко подвели к корыту, пнули под колени, заставляя встать на колени. Это была… плаха.

Воин не должен испытывать страх перед смертью, но ноги подкосились от слабости.

«Вырывайся, убегай!» – кричало всё внутри.

Но он стоял на коленях, склонившись над корытом послушно, как жертвенный баран.

Телепта облила свой кривой нож пахучим сладким маслом, помазала им же губы княжича и его шею. Вячко скривился от резкого запаха, заглянул в глаза Годявир.

«Зачем? Зачем всё это? Почему я?»