Девушка торопливо пробежала по ступеням незнакомого дома и остановилась у самой двери. Без перьев, что сохраняли тепло, не осталось ни страха, ни стыда, только желание укрыться от мороза.

Дара забила в отчаянии в дверь, и как только та приоткрылась, ввалилась внутрь.

Было темно, и Дара не сразу смогла разглядеть, что происходило вокруг, только услышала испуганный вопль и стук захлопнувшейся двери.

– Батюшки, это что ж… такое? – ахнула в полумраке женщина.

Дара оглянулась, щурясь слепо, как кутёнок.

– Помогите мне, – проговорила она едва слышно. – Помогите.

Она не знала, чего ждать, и готовилась как к оскорблениям, так и к ударам, но ей на плечи вдруг упал шерстяной платок.

– Ох, девонька, кто ж тебя так?

Наконец удалось разглядеть перед собой полную женщину с толстой косой, уложенной венцом на голове. Она смотрела с жалостью и сочувствием. Это было ново.

– Я… – Дара растерялась, не зная, что сказать.

– Наши или узкоглазые? – допытывалась женщина.

Дара не поняла вопроса и только замотала головой, но женщина уже сама что-то для себя решила.

– Ох, сколько их теперь на дорогах, никакого житья, – вздыхала она. – Вадим! – крикнула в сторону. – Вадим, у нас опять беженцы. Девчонку на дороге обокрали. До последней нитки обобрали да поизмывались ещё, твари!

– Сколько ж можно? – донёсся голос из-за стены. – Веди её сюда.

Дару провели в просторную клеть, где стояли печь и стол, и вокруг навалены были корзины и мешки – всё больше пустые. За столом сидел мужик в драной одежде, перед ним стояла миска с кашей, и мужик уронил ложку прямо в миску, когда увидел Дару.

– Твою мать! – вырвалось у него.

Дара крепче обвязала платок вокруг груди, но голые ноги всё равно остались на виду.

– Отвернись, Вадим, – грозно прикрикнула хозяйка. – Я ж говорю: до последней нитки обобрали. Её одеть нужно. Голуба! Голуба, подь сюда!

Женщина силой усадила Дару на лавку в углу, и та закуталась в платок, насколько это было возможно.

Голуба всё не шла, и хозяйка отправила Вадима за платьем для Дары.