– Я верю тебе, – произнесла Венцеслава.

К ней вернулись спокойствие и тепло, как если бы в промёрзшей комнате загорелся печной огонь.

– Неужели ты не понял, что Тихая стража следит за тобой так же, как за мной?

Ежи распахнул рот, пытаясь что-то сказать, но только выпучил глаза, как попавшая в сети рыба.

– Гжегож, кажется, хотел, чтобы ты продолжал общаться со мной. Верно, он надеялся следить за моим отцом через тебя.

– Он не говорил ничего об этом.

– Но ведь обсуждал меня при тебе? Ежи, разве стал бы глава Тихой стражи доверять недавнему врагу? Гжегож Безродный не так глуп.

– А теперь он всё знает? Что я не… верен ему?

– Теперь мы с ним на одной стороне. Пока что.

Венцеслава приложила пальцы к вискам, нахмурила брови.

– Щенсна, милая, принеси отвар от головных болей и приоткрой окно. Здесь нечем дышать.

– Лебёдушка моя, застудишься.

– Ненадолго, только проветрить. Подай мне шубу, я укроюсь, чтобы не замёрзнуть.

Щенсна суетливо забегала по комнате, исполняя приказ. Венцеслава укуталась в серые песцовые меха, поёжилась. Взгляд её остался задумчивым, тяжёлым, пусть речи и движениям вернулась обычная мягкость.

– Сядь рядом, Ежи, – попросила она.

Парень оглянулся на Щенсну, опасаясь, что служанка поругает его за наглость, но та была занята, отворяя ставни. Морозный воздух хлынул в душную комнату яростной волной. Ежи присел на лавку возле Венцеславы осторожно, на самом краю, но Щенсна так и не обратила на него внимания, вышла поспешно из покоев.

Венцеслава улыбнулась, наблюдая за юношей, спрятала лицо до самых глаз в меховом воротнике и засмеялась. Ежи вжал голову в плечи.

– Что такое?

– Ты смешной, – ответила Лебёдушка. – Такой забавный, как щенок.

– Вовсе я не смешной, – пробубнил Ежи обиженно, а лицо пошло красными пятнами от смущения.